Школьный сука-вальс

– Алло, доченька, ну как там у вас дела?
«Мам, не мешай, мы вальс репетируем!»
– Ой, хорошо-хорошо, моя радость, репетируйте! Мы с папой обязательно придем на тебя посмотреть!
«Мож не, мам?»
– Ну как же, доча?! Такой праздник, фоточки на память!
«Ладно, мам, пока!»

– Вот, блять, и где его носит? Эй, ты какого там сидишь-то? Мож хорош в телеге ковыряться, иди, пора дальше отрабатывать! Ёп-те, никаких нервов не хватает!

Дочуня, буквально вчера сдав последний угарный ЕГЭ, теперь примеряла бальное платье, отрабатывала различные «па» – танца аж для высших сословий.

– Эй, прекрати мне на ноги наступать, не котлеты ведь! Ну ёп, а где музло, я не поняла?!
– Какого хера ты постоянно орешь? В ушах от тебя звенит! – возмутился кавалер, той же масти пост-экзаменационец, уже готовый сменить сегодняшние норм-джинсы и кроссы на завтрашнюю комик-бабочку-фрак.

– Чё-ты-ск-зл, дебил?!
– Сама ты!.. Тихо, классная припёрлась!
– Вот ёп, этой толстой только здесь не хватало!
– Тс!..

– Ну как, мои дорогие, все получается? А где наш замечательный преподаватель танцев?
– Он покурить вышел, Нина Николаевна! – теперь уже вежливо отрапортовала юная плеть.

Выглядела плеть соответствующе: всё самое идиотское предельно напоказ, топя дары природы до маразма, а где-то в мидле тела пейзжаж-наколка до локтя «Чингиз-хан в угаре громил Афганистан».

Разумеется, не все такие плети. Только вот чтоб кашу под ноль запортить, прогнивших зерен нужно даже меньше половины, а то и вовсе нулевую малость.

Но да, конечно же, есть и иные, к их несчастью.

– Эй!.. Ну, может, хватит выражаться? – попросила «ненормальная» девочка, когда Нина Николаевна, будучи в предпраздничном настроении, удалилась из залы.

И «ненормальная» огребла сразу в ответ.

– Да пошла ты на хер, дура херова! Учить эта овца меня еще будет!

– Хорош, задолбала уже, – бурчал недовольный кавалер. – Руку сюда, эту мне на плечо. Поехали!
– А тебе больше никуда руку не положить? Ой, опять на ногу наступил, ну ёп-твою-то!..
– Сорри, я случайно. Давай, теперь крутись!
– Да иди ты на!.. Все, я устала! На херу я эти пляски вертела!

Плюхнулась плеть на скамейку с видом вселенской обиды, ожидая, что весь мир непременно ринется ее приголубить. Но никто не явился, а кавалера уже хотела другая стервоза увести – не ради кавалера, а дабы насолить наглой лидерше дебил-куража.

– Эй, шалава, а ну-ка пошла отсюда, пока не наполучала! – лидерша выразила все свои культур-недовльства, затем обернула грозный лик на кавалера: – А ты чего, на задницу ее засмотрелся, да?
– А чего я?
– А ничего я! Давай, танцор херов, продолжаем! Ой, не, постой, в сортир сгоняю! Ну ёп-те, приспичит же не вовремя!

Минут тридцать спустя. Целых тридцать, заметим.

– О, Никитос, а ты не участвуешь в празднике жизни? – поинтересовалась плеть на обратном ходу из сортира.
– Не, – отмахнулся парнишка по имени Никита, уткнувшись в старенький ноутбук.
– Че-т-к?
– Не хочу.
– Опять свои коды строчишь?
– Английский.
– А, понятно! Все мечтаешь на гнилой Запад свалить?
– Мечтаю, – немного обиженным тоном ответил одаренный парень-ботаник, физически – соплей перешибешь.
– И кому ты там нужен, дурень?
– Главное, чтобы здесь перестать быть нужным.
– Да?..
– Да.
– Мы тебе такие противные, ученый ты наш?
– Слушай, иди, пожалуйста! Смотреть ни на кого не хочу. Извини!
– А так?

Непонятно зачем, плеть вдруг задрала полу юбки вверх до неприличия, обнажая точеное бедро.

– Во-во, я как раз об этом.
– Фу!.. Да пошел ты, импотент!

Вернувшись в зал для отработки плясок, плеть заметила, что ее кавалер уже с третьей подругой, и та к нему очень даже успешно пристраивается эффектным задом.

Точеное бедро ринулось в бой на вражий зад как на амбразуру танк.

– Эй, сучка драная, ты чего тут забыла?!
– Ой, извини.
– Тебя что, мало долбили, что ли?

Она ударила девочку ногой вполовину силы, но так хотелось в полную, аж не удержаться.

– Свалила на хрен отсюда, поняла? Тебе вопрос, швабра! Ты меня поняла?
– Да…
– Не слышу, плятина!
– Да поняла я, поняла.
– Всё, свободна! Не, вы видели, в сортир не успеешь отойти, этот хрен уже с очередной! Чего смотришь, придурок?
– Чего ты опять орешь-то?

Тут у нее зазвонил мобильный. Проматерившись, что снова кого-то так не вовремя, плеть подняла трубку:

– Ой, мамулечка-мамулечка, мы тут… это… да, вальс тренируем! Да, вальс! Давай, мамулечка, цулую-цулую, м-м-м! Ну, пока-пока!

Кавалер обратил внимание, как она вежливо общается с матерью. Ему непривычно видеть и слышать эту девицу без многоэтажных матюков и быдло-тона.

– Родичей беречь надо! – пояснила плеть. – Еще пригодятся.
– Для чего?
– Для денег, конечно же. Тебе вот твои на выпускной чего подарят?
– Деньги, вроде бы.
– Много?
– Не очень.
– На тачку хватит?
– Конечно, нет!
– Куёво, приятель! Лошок ты! А вот если мой папик мне новую тачилу не подгонит, вообще пошлю его на хер! Достал уже! То к другой бабе уходит, то обратно прётся, все нервы мне вымотал.
– Тебе?..

Другая, такая же дерзкая одиннадцатиклассница, заслышав беседу, поинтересовалась:
– Эй, это ты про отца, что ль?
– А про кого ж еще, не про соседа же?
– А есть и сосед?
– Да, дебил один через стенку.
– При бабках?
– Да вроде водятся.
– Молодой?
– Не, староват пень!
– Но деньги есть.
– Хм, слушай, а ведь это мысль.
– Ты с ним уже того, да?
– Да пошла ты!.. Погоди-погоди, слышь, чудик, иди покури пока, потом потанцуем, тёте подумать надо. Так, сосед имеется, деньги у него тоже. Ёп, но у него и жена где-то завалялась. А ни хера страшного, подвинется бэушка. Сосед, конечно, не плейбой, но за хорошие бабки попрёт! Если правильно его обработать, он мне столько станет должен! А то ведь и благоверная кое-что узнает. Так-так, надо бы около него жопой крутануть. Но когда? По утрам он прогревает машину возле подъезда, вот я и… Мда… Эй, хер ли стоишь-то там, плясать пошли!

. . .

День следующий. Солнце хохочет до брызг световых, сплошной «черный низ»-«белый верх» на плацу перед школкой, музыка нещадно лепит праздник-антураж, учителя понимают, что они зря не живут и не пашут впустую. Важны учителя, счастливы «дембеля», воздымаясь от ощущений, какие они стали взрослые и крутые.

Музыка, кстати, звучала хорошая, для пенсионеров глубоко ностальгическая, возвращая тех, не этих, в их счастливые детства, где тоже всякое случалось, но чтоб такое!.. К счастью, многие милые старички на лавочках мало о чем догадывались, все больше о своем прошлом грустили, что у них у всех уж давно удавили.

Платочками утерты счастливые лица, и те, что широки, и иные, поуже, даже те, кто поумней, но, по-прежнему, в юморном строю.

Крутые детки подогнали под платочки носовые для учительских слезинок вагон цветочков, отыграли ликами «Спасибо, Марь-Ивана!», и послав на все три этажа курс начального измора, уже спешили, вчерашние школята, запастись бухлом, куревом и чем-то закусить, в то время, как родичи, трепеща в сердцах, сервировали под праздники столы.

И ведь дело не в том, что картина от «дома» до «школьного вальса» слишком сильно разнится, так было и будет всегда, но никто не приметил, что между этими гранями давно уж взросла и окрепла непреодолимая пропасть. Пропасть не на одно поколение вперед.

. . .

Ночь. Набережная в огнях. Музыка, мажорные кальяны, работают все бары-рестораны и открытые кафе. Гремят самопальные салюты, вовсю гуляют «новые взрослые», со вчера позадвинув под кровати поглубже свои ночные горшки.

Нажрались в эту буйную ночь они тоже по-взрослому, к утру заплевав и загадив всю округу вокруг и по периметрам.

Подобно старшим, теперь они в своих семейных очагах болели, стонали и кряхтели – ох как всем им по-взрослому-то тяжко на старте следующего дня!

– Мам…

Тишина за дверью спальни.

– Мам!!

Спешные шаги извне, и дверь осторожно приоткрылась.

– Да, доченька?
– Пить дай, а?

Молодая сучка-плеть валялась с дичайшего похмелья, пока сердобольная мамашка понимала, как доча устала, ведь у нее была такая тяжелая подготовка к экзаменам, после она всей школе помогала к празднику готовиться. Она у нее такая активистка – одно загляденье! Невеста прямо с облаков! Найдется ль принц достойный? – Вряд ли.

Напоив до отвала бедняжечку водой, жаль, что не пивной спиртягой, мать вернулась в свою комнату, продолжать просмотр фотографий дочкиной фотосессии на выпускном, утирая слезы.

Милая и бедная женщина, добрая мама у этой стервозы.

– Алё, спишь?
«Не, а ты?»
– Да ёп-те, не могу чё-то.
«А-ч-т-к?»
– Еле проблевалась к утру.
«Я тоже».
– Конкретно мы тусанули вчера.
«Ага».
– Чё-вечер-как?
«Пока не знаю. А ты?»
– Потусить бы еще надо.
«Ага».
– У тебя бабло осталось?
«С гулькин хер».
– Херово, что так! Ладно, чудик, пока!
«Сама ты… Пока!»

После диалога с «богатым» лексическим запасом нужных выражений, плеть, валяясь по диагонали поверх кровати, принялась за логических ход мыслей.

– Танцор хренов! Так, пора вставать или еще поваляться? Кому бы набрать? Кого бы?.. О!.. Идея! Ну, держись, чувак!

. . .

Что ж, этот школьный вальс, как финал неизвестно толком чему, всё ж закончил свой вирт с очередной плеядой школят, с декаду с хвостом назад поступивших, приковав тех как-куда нужно и крепко. Но так ли надежно?

Теперь жизнь во всей красе перед ними свою пасть распахнула, уже надкусывая, пожевывая и жадно смакуя очередную партию сочного молодняка. Мужеских – на сапожный крючок, а если хошь поучиться – строго под отчет. Женскую же часть Ныне-Реаль подбаюкивала, дескать, давай, милочка, пора рожать, производить очередных рожениц и солдатиков, заодно и обоих плательщиков под налог.

А так, как месить и молоть эта Ныне-Реаль ох как умеет, желает и будет, может и не напрасно это они, молодежь-то, зубки еще те отрастили?

———-

(07.2022)