КРИС…тина (Часть 2. Глава 1)

В историю канули все мыслимые и немыслимые перипетии века двадцатого, который страна торжественно проводила под одни едва шевелившиеся уста и уверенные другие с демократическими фантазиями. Россия скорыми темпами обновлялась: одна братва жестко сменялась другой, блатная на крестно-погонную, при которой первой уже не позавидовать. Хорошо это или плохо – оценят потомки. Но при всех прочих, на момент рубежа веков скорее хорошо, потому как куда уж было хуже в те лихие годы. Время спустя мнения сильно разделились. Небезосновательно. 

 

Столица нашей родины, величественный город Москва. Велика ли родина? Говорят, что велика. Какую из них имеют в виду те, кто еще вчера судачил о той родине, а сегодня об этой, неведомо. Им. 

 

У граждан же земля одна, хлеб един, нет только доходов. У честных. 

 

У мелких проходимцев водятся деньжата, у солидных жуликов мешки валюты. 

 

Еще есть коммерсанты, финансовый успех которых зависит не столько от удачи в бизнесе, сколько от умения засунуть под матрац то, на что наторговали. А из-под матраца всегда торчала большая фига – денег нет!

 

Лозунги и идеалы страна давно похоронила, новые не приживались, но кое-какие приклеивались. Часто отваливались, и их сразу же рьяно клеили обратно – наверху настырный князь.

 

Наступил капитализм, о котором в капстранах не слыхали даже на верхах, до сего дня не додумывавшихся даровать попам вольную затаривать державу зельем и табачищем. Попы капитализму были несказанно рады и молились за царя, желательно в одном пожизненном лице. Так им спокойнее.

 

Простой люд в небесах не витал, зелье попивал, табачок тянул, молился. Но больше о насущном – хлеб для деток, кров для семьи, копейка хотя бы на завтра. 

 

Плохо было по стране, а в столице картина иная, не ей ли знать-то, златоглавой? Здесь все ярко до пестроты, безвкусица в дороговизне и дешевизна во всем, тут гуляют и палят со всех стволов, наживаются и грабят. Еще работают. Много. Не трудолюбие причина, труд ныне не в почете, просто здесь хотя бы есть работа.

 

Позавчера прошел Парад Победы. Великий праздник, величие которого особенно помпезно в дни парадов, в обычный же год о ветеранах забывают. Их ряды редели и редели, на смену выходили «молодые», с виду тоже фронтовики-орденоносцы. Интернет пестрит разоблачениями тех, кто на старости лет впервые форму примерял, медальки разные цеплял. Но люди тоже пожилые, их строго не судили, тем более, раз они появлялись, значит, на фарс был запрос. На ложь всевозможную всегда спрос оживленный.

 

Той страны давно уж нет, но уникальность видится в том, что из ее рук вся новая страна продолжает плохо-бедно, но кормиться. И она, ушедшая держава, по-прежнему кормит свой народ, однажды так внезапно отвернувшийся. Но мать не укорит капризное дитя, лишь бы оно не голодало. 

 

Теплый майский денек, дата известна. Тверская, 1-я Ямская. Рядом площадь Белорусского вокзала, навеивающая воспоминания из одноименного фильма, но в новый век эту площадь с бесчисленными ларьками, бомжами и полицаями не признать, разве что по контурам. 

 

На 1-й Тверской-Ямской, как и на других Тверских и прочих улицах, сияет реклама, цветет коммерческий успех тех, кто сегодня на Тверской. Банки, дорогие магазины, рестораны, салоны, не набит карман – не заходи, еще лучше даже не приближайся, персонал видит каждого насквозь на предмет полноты карманов. 

 

Но случаются и казусы.

 

Салон красоты для вип-персон. Брендовое имя смонтировано над дверьми, прохожие кивают: ох, видать, тут цены!..  Но и делать здесь умели, особенно деньги.

 

Время от времени раздавался приятный перезвон возле входных декорированных дверей, куда важно вплывали, либо оттуда выплывали, состоятельные дамы, они, как правило, являлись личностями знатными, некоторые даже публичными. Атмосфера и интерьер салона создавали не только прекрасный комфорт для гостей, но и напоминали, что те не должны иметь стеснения в средствах. Здешние обитатели стеснения и не имели, напротив, деньги им карман тянули.

 

Две до безобразия нафуфыренные особы, напомаженные и подрисованные, будто им сейчас на глупейшее телешоу, уже собирались покинуть столь приятное место растраты времени и средств, но все же решили задержаться и выпить в уютном уголке по чашечке кофе, заодно обсудить последние сплетни светской возни. 

 

Всё по классике: одна похудее и пострашнее, другая в теле и весах, немножечко в летах.

 

– Нормально.

– Кому, интересно? Уж не адвокату нашему, поклоннику изыска? Что ж, не удивлюсь.

– Нет. Но тоже человеку серьезному. Артист, народный, недавно опять в Кремле награждался. 

– А-а, кажется, я догадываюсь, о ком речь. Да, если ему, этот разденет до нитки. 

– Откуда знаешь?

– Забыла, кто мой муж? – та, что пополнее, протянула «муж» так, чтобы подруга пострашнее не забывала о том, что у нее мужа нет, так только… временно поверенные всякие туда-сюда.

 

Пострашнее в неоплаченном долгу оставаться не пожелала, обиделась.

– Ну что ты, как можно такого мужчину забыть?

– У-гу… – важно кивнула пополнее, удерживая дымок меж нехуденьких пальчиков с клееными ногтищами, по последней моде и до страшноты вампира.

 

Приятельница продолжила свои каверзные уколы.

 

– Особенно после того, как этот самый артист, народный, его выставил. Красиво он его сделал. Хорошо хоть вы на улице не оказались, мы уж думали…

– Кто это мы, интересно?! – вспылила дама пошире, нервно туша сигарету в хрустальной пепельнице, услужливо подставленной персоналом. – Я не поняла, ты что, обидеть меня хочешь? 

– Перестань.

– Или я мало тебе помогала? 

– Да успокойся, я просто так сказала.

– Деньги на ремонт квартирки сколько лет ты мне возвращала? А сама по островам ничего так… летала. 

– Прекрати! Не хотела я тебя обидеть. А деньги? Ну да, занимала, ты же знаешь, у нас было все вложено.

– Знаю-знаю, у вас всегда все вложено, в Канары и вип-салоны. Еще куда?

– Ну хватит, завелась. Идем лучше отсюда, что-то здесь душно. 

– Идем-идем, заодно проветришь голову.

 

Могла бы и продолжиться перепалка, не будь нарушена привычная обстановка очередным перезвоном при входных дверях. Подруги повели зрачками: вдруг входит тот, точнее та, при появлении которой лучше встать. Либо та, которую статус обязывает не замечать. 

Но нет, вошла другая. Одновременно у обеих дам на лицах отобразилось искреннее удивление, потому как посетительница явно в сию обстановку не вписывалась, и теперь закадычно-светские хищницы решили не спешить, ненароком еще что-нибудь интересненькое пропустят.

 

– Добрый день! – навстречу посетительнице вышла вышколенная гламурная красотка, прекрасно знающая свое дело. – Меня зовут Оксана. Я рада вас видеть!

 

Посетительница осмотрелась, очевидно, в подобном месте она не частый гость, но по манере держаться и жесткому взгляду понятно: растерянность ей не свойственна.

 

– Чем можем помочь? Проходите, пожалуйста! Чай, кофе?

 

Немного странная молодая особа прошла, присела, некоторое время молчала. Светские бездельницы, оставившие пока перебранку, смотрели с интересом.

– Слушай, – шепотом обратилась худая и злая к толстой и вспыльчивой, – как думаешь, она с каких гор спустилась?

– Почему с гор-то сразу? Ну да, немного потрепанная девица.

– А что она так смотрит, заблудилась, что ли?

 

– Знаете, – наконец заговорила гостья.

– Да, слушаю вас внимательно.

– Мне, видимо, много чего понадобится. Кто бы меня смог проконсультировать, с чего начать?

– Конечно, без проблем. Как я могу к вам обращаться?

 

Теперь модница пострашнее-похудее закурила. Обеих дам смутил непроницаемый вид, совершенно безэмоциональное лицо странной посетительницы, ее будто бесчувственный взгляд, и, что самое неожиданное, это лицо сильно обветрено, вряд ли вчера. Да и одета она как-то не по последнему слову Парижа, Лондона или Москвы: джинсы, куртка, все без громких лейблов. Неужели у нее есть деньги в достаточном количестве? Может, они на нее только этим утром свалились и спортивная дама решила приобщиться к миру пышности? Но тогда с ее антуражем придется долго работать. Ярко выраженные жилы на кистях рук, явно, что на ладонях мозоли, в районе глаз морщины, прическа – ноль, хотя локоны вполне, но будь дама помоднее, не стала бы держать их туго стянутыми резинкой сзади. Одним словом, эта мадам спортивной наружности, решившая здесь объявиться, однозначно немного странная. 

 

Светские львицы, не желающие теперь покидать интригующее место, щелкнув пальчиками, распорядились насчет чая, кофе – все это они имели уже в начале сеанса, в них больше не лезло, но и заказ был сделан не от голода и жажды.

 

В заведении попроще отношение сложилось бы несколько иным: сотрудница изначально постаралась бы хоть намекнуть посетительнице на цены, которые могут не слишком приятно удивить в совершенно неожиданный момент. Но здесь, куда с утра до ночи в малых, но постоянных количествах заглядывают артисты и артистки всех жанров и мастей, представители шоу и прочего скороспелого самоанонса – придатки богатеев и гламурных старух, привыкли относиться ко всякому посетителю, будто он пуп земли. Но стоит отдать должное сему салону, где порой мастера могли творить чудеса, даже если клиент желал на месте головы откровенного кошмара.

 

Итак, красотка из обслуги по имени Оксана поинтересовалась, как можно к новой гостье обращаться. Та, на миг задумавшись, представилась: 

– Алла Александровна. 

– Очень приятно! Так, может, сначала все же чай, кофе? Сейчас к вам, Алла Александровна, выйдет специалист, а я пока расскажу о новостях в сфере косметологии, если пожелаете. 

– Сок, пожалуйста. 

– Конечно. Светочка, сок!

 

Еще одна сотрудница сразу же отправилась к барной стойке отжимать сок.

 

– Вам какой? – поинтересовалась Светлана.

– Хороший, – ответила Алла Александровна, оставаясь под пристальным прицелом двух особ, не замечающих поданный расторопной Светочкой чай и кофе. 

– Тогда я сделаю для вас апельсиновый!

 

– Алла Александровна, – Оксана села за компьютер, – позвольте спросить, вы будете нашим постоянным клиентом? Могу я внести вас в нашу базу? 

– Да. Думаю, я к вам не с разовым визитом. Очень вкусный сок, спасибо!

– Очень хорошо! – ответила Оксана и мило улыбнулась. – Тогда, с вашего позволения, я пишу. Алла Александровна, ваша фамилия?..

– …Завьялова. 

– Ваш телефон? 

– Позже.

– Хорошо, как пожелаете. 

 

Вышедший к посетительнице специалист уже знал, как к ней обращаться.

– Добрый день, Алла Александровна! – сразу же приветствовал он нового клиента. – Меня зовут Сергей. Я стилист. Вы еще немного отдохнете или мы можем начинать?

– Рада знакомству, Сергей, – поднялась гостья, – не думаю, что стоит терять время. Давайте начнем. 

– Тогда прошу вас! 

 

– Смотри-ка, к этой чухонке, значит, он сам вышел, а ко мне – подмастерье? – всерьез обижалась потолще-посердитее.

– И ко мне. Нет, ну надо, как он зазнался! Так, пора менять парковку.

– Кому парковку, а кому и…

– И?..

– А ты чем паркуешься обычно?

– Да ну тебя!

 

Настоящие подруги!

 

Усадив посетительницу в кресло, стилист, сев напротив на специальный стульчик на колесиках, смотрел на нее, безрезультатно стараясь скрыть удивление. Его клиентка, больше сейчас походившая на пациентку, выглядела действительно нестандартно. С профессиональной точки зрения, специалист сразу определил, что с многократно загоревшей, обгоревшей и обветренной кожей на лице и шее ждут немалые хлопоты. Но также догадался, что дама военной выправки зашла сюда не по ошибке, значит, несмотря на ее не слишком уж дорогой прикид, средствами она располагала. Да, смотрит на него сейчас уверенно, неподвижно, ничего ее не смущает, ничем не удивить – можно приступать. 

 

Еще стилист приметил взгляд своей новой весьма интересной подопечной. Таким всё контролирующим цепким взором никто из бомонда не обладал. В бомонде частенько с адекватными взглядами проблема, а подобного и вовсе не сыскать. 

 

Итак, слишком много было, с чем работать. С кожей все решаемо – если гостью не тревожит финансовый вопрос, то это тоже не вопрос. Ногти на мозолистых руках подлечат, и необходимый лоск будет наведен. Обветренность и следы ожогов от загара – дайте только время. Морщины – придется постараться, брови, ресницы – пустяки. Губы, зубы – все по ходу дела, с прекрасными локонами можно помудрить. В общем, ничего невозможного – двадцать первый век, столица!

 

– Позвольте…

 

Сергей, после продолжительной паузы и созерцаний, обратился к сидевшей напротив клиентке, которая то ли от усталости прикрыла глаза, то ли ей так было комфортно и она о чем-то задумалась. С виду посетительница дремала. Он протянул к ее голове руку, дабы распустить волосы, сделал это легко и непринужденно, но быстро. 

 

И напрасно.

 

Надо отдать должное выдержке стилиста, хотя бы потому, что он не рухнул со своего специального стульчика, когда его запястье вмиг оказалось в тисках, нежных, но тисках. Дама мгновенно отпустила и только затем открыла глаза. 

 

– Простите. Извините меня, Сергей!

– Ничего себе! – потирал он руку с заметным покраснением чуть выше кисти. – Алла Александровна, признаться, я вас боюсь.

 

Сергей произнес это с шармом. Что-то привлекало его в ней, будто с Луны свалившейся или еще с каких гор… мало ли по свету диких высот.

 

– Сергей, я очень прошу меня извинить!

– Алла Александровна, давайте договоримся сразу.

– Давайте.

– Как только вы прикрываете ваши ясные очи, я моментально отхожу подальше, идет?

– Я не буду закрывать глаза. И обещаю вести себя прилично. 

– Вот и отлично! Немного успокоили.

 

Уперев локоть в подлокотник кресла и поддерживая ладонью лоб, Алла Александровна переменилась в лице, раз-другой сама над собой усмехнулась, снова посмотрела на стилиста, тихо произнесла:

– Да… абсурд какой-то. Надо к нормальной жизни привыкать.

– Что, простите?.. Алла Александровна, я…

– Меня зовут Кристина. Сергей, еще раз извиняюсь, мое имя Кристина. 

– Гм, – стилист подумал, что одно дело – менять прически, мужей и жен, притом одновременно, стиль, квартиру и машины, но чтобы имена, такого по сей день в бомонде не наблюдалось. Псевдонимы – да, тут вам и так, и эдак, и «Перс», и «Стар», и «Королёк», и «Шурик-шепелявый». Но стандартные имена обычно измене не подвергались. Ну что ж, пусть будет так, какая, в принципе, разница.

 

– Итак, Кристина… 

– Александровна. Тут все верно.

– Прекрасно! Кристина Александровна, думаю, мы можем приступить. Сейчас я вас познакомлю с моими ассистентами, поверьте, это большие мастера своего дела, а пока давайте обсудим то, что вы бы хотели в себе изменить. 

– Я хотела бы привести себя в порядок. Не сомневаюсь, вы сможете сделать мою внешность немного привлекательнее, нежели сейчас. Кстати, сильно экономить в моем случае вовсе не обязательно.

– Кристина Александровна, смею заверить, у нас очень адекватные цены. Будь мы с вами в Лондоне или…

– Мне нужна ваша помощь.

– Что ж, это радует! Наберитесь терпения, и я сделаю из вас модель! С вашими-то данными, не поймите превратно!

– А с этими данными как?

 

Кристина Александровна расстегнула рукав, чуть его засучила.

 

Стилисту стало дурно. Если предплечье одной руки было просто в шрамах, то кожа на другом – лучше не смотреть. Сплошные мозоли на ладонях уже сущие пустяки. 

– Да-а, Алла… простите, Кристина Александровна, с косметологией немного обождем. Так… так-так! Ну ничего, сейчас! Я вам дам один телефончик, позвоните, скажите, что от меня…. Нет, я сам позвоню. Минутку. Вы располагаете временем?

– Располагаю.

– Отлично! Наташа, набери телефон Ланы Петровны и дай мне трубку! Срочно! Кристина Александровна, я надеюсь… спасибо, Наташенька… Алло! Ланочка Петровна!.. Да, это я… Да, как всегда времени в обрез, горю от желания видеть вас у себя! Очень!.. Очень-очень!.. Надо!.. Вы сами или?.. Хорошо, отлично, жду!..

 

Стилист сбросил вызов.

 

– Кристина Александровна, нам с вами несказанно повезло, кудесница и волшебница в области пластической и косметической хирургии сейчас свободна, она дома, и с минуты на минуту будет тут. Живет через дорогу. 

– Хирургия? Здесь?

– Нет, конечно же. У нее своя клиника, это недалеко. А что они творят!.. Кристина Александровна, вы уж извините, но с вашими… вашим прекрасным рукам никакие французские крема и ванночки не помогут. 

– Понимаю. А стоило прямо сюда вызывать? Может, я бы сама?..

– Конечно, стоило! Пока она дома, ее надо брать тепленькой! Лана Петровна – это, я вам должен признаться!..

 

Сергей передумал давать контакт: работы с этой пациенткой на серьезные деньги, вдруг еще другой какой салон отыщет. Лана Петровна, конечно, кудесница, но после того, как ее участие подойдет к концу, неизвестно, куда она столь оригинальную особу направит. Крема и краски европейские, а конкуренция своя, российская. 

 

Незаметно Сергей набрал сообщение на телефоне следующего содержания: «Плиз, поскорей, деньгами пахнет!»

 

Получасом позже Лана Петровна сидела напротив новой клиентки Сергея, внимательно разглядывая и поражаясь рукам, ладоням и кистям.

 

– Сереженька, а та комнатка у тебя свободна?

– Для вас здесь все свободно, Лана Петровна.

– Идемте, моя дорогая, идемте со мной.

 

Пациентка вошла в небольшую комнату, села в предложенное кресло, на нее был направлен дополнительный свет. После тщательного осмотра Лана Петровна призналась:

– Ну ничего, в годы моей молодости я не такое видела. Правда, и работала не здесь.

– Вы военный хирург?

– Хирург. Но, к счастью, мирный, – улыбнулась Лана Петровна. 

– Можете мне помочь?

– Могу. Не беспокойтесь, я вас подглажу, милочка.

– Что?

– Разглажу. Кожу вашу. 

– Я на вас надеюсь.

– Но только это будет не здесь. Моя клиника за городом, совсем рядом, на Рублевке. Давайте договоримся теперь о дне и времени вашего визита. 

 

Когда посетительница покидала салон красоты, две озадаченные выдры допивали свои очередные бессчетные порции, уже не разбирая, чай или кофе в их чашках.  

 

– Слушай, – шептала что потолще, – неужели у нее есть деньги?

– Похоже, есть. Интересно, кого из жирненьких она смогла подцепить? 

– С ее внешностью можно подцепить роту солдат, а насчет жирненького генерала не уверена. 

 

Им обеим сейчас очень захотелось узнать, на какой же машине прибыла нелепая молодая особа – на тракторе или БТР. 

 

– Ой, по-моему, Шурик подъехал! – воскликнула поуже в боках, подскочила и под надуманным предлогом выбежала на улицу.  

 

Но никого.

– Уже испарилась? – спросила ее что пошире, стоявшая за спиной, снова манерно прикуривая.

– Кто? – обернулась узкая.

– Ну не Шурик, уж точно.

 

 

И опять-таки весной, солнечным днем в великолепную погоду…

 

Этот год Кристина Александровна целиком посвятила себе любимой. Совсем уже иная Кристина Александровна, нежели та, которая с десяток или более лет назад затерялась где-то на шоссе в уносящемся прочь стареньком жигуленке. Сейчас ее главная задача – изменить внешность от изрядно подранной тигрицы, которую судьба носила сам бог не ведает где, на эффектную молодую особу, на которую невозможно не заглядеться. Немалые усилия специалистов и очень приличные деньги дали свой результат. Теперь госпожа Жданова легко могла бы украсить собой обложку модного журнала. 

 

Солнечным весенним днем да в великолепную погоду Кристина Александровна неспешно брела вверх по Тверской, от Кремля в сторону Пушкинской площади. Где-то там она еще с утра припарковала свой автомобиль. Проведя не один час в магазинах возле Красной площади, она почувствовала, что сильно устала, даже ноги и спина ломили – шопинг не спорт: борьба, кросс или тренажерный зал, – это хуже и тяжелее, профессиональные шопингистки знают не понаслышке.

 

Она давно собиралась присмотреть себе на лето пару блузок, обновить косметику и парфюм, и вот дорвалась – блузок с десяток, косметики переизбыток, парфюма до блаженства. Средства ей позволяли не сдерживать себя в удовольствии, и теперь она шла с пакетами в руках, сожалея, что так опрометчиво далеко оставила авто, видите ли, прогуляться ей желалось.

 

Рассудив, что до Пушкинской еще топать и топать, новомодная дама яркой наружности решила взять такси. Едва ее туфелька ступила на проезжую часть, руки поднять не успела, как переднее стекло резко остановившегося «вазика» с подмосковными номерами уже опустилось.

 

– Куда, красавица? – спросил водитель, вытягиваясь с противоположной стороны салона.

«Грязно», – подумала девушка и ступила обратно на бордюр.

– Ой, какие мы!..

 

За отъезжавшим с обидами авто сразу пристроились еще несколько машин, водители которых желали подработать. В те времена род деятельности под названием «бомбилы», или более культурно «частный извоз», был крайне распространен по всей стране, и особенно в столице. 

 

Кристина Александровна приметила, что третий автомобиль вполне приличный и чистый, проследовала к нему, проигнорировав второй. Дверца уже гостеприимно открывалась, за рулем довольный лучезарил кривыми зубами из-под усов солидный горец – коренной «москвыч» урожденный… ну почти в первопрестольной.

 

Против лиц кавказской национальности дама ничего, в принципе, не имела, более того, лично знала прекрасных людей с величественных гор, но тут ее что-то насторожило. Сей джигит подумал, раз такая эффектная девушка проследовала именно к нему, значит, он, джигит, прекрасен. А что еще мог подумать молодой, в меру успешный и пышно усатый? 

 

– Садысь, красата!

 

Замерев на мгновение, Кристина Александровна все же приняла приглашение, салон по меркам мужиков-водил чист, можно сказать, идеален, да и сам автомобиль более-менее приличен – мерседесик как-никак.

 

– До Пушкинской, пожалуйста, – пассажирка устроилась на переднем сидении, забросив назад сумки с покупками. 

– Куда? В Пущкин?

– Нет, что вы, не в Пушкино, до Пушкинской. Тут недалеко.

– Да поняль я, поняль, Пущкинский так Пущкинский! Чито я, Москва не знаю, чито ли?

 

Горец почему-то обиделся и врубил аудиосистему – загремел национальный музон, пухловатые пальцы оглы-самурая в такт заплясали на руле, сам он то и дело косился в правую сторону. 

 

– Такой красата, отвэзу куда скажещь! Хот на край свэта!

 

Пассажирке столь неуютная обстановка пришлась не по душе, ей больше нравились тишина и покой, и она убрала звук орущей магнитолы. Чуть опустив стекло, отвернулась, немного пожалела, что села в этот автомобиль, чувствовала, как не совсем прилично бежали мысли и мурашки по телу джигита, и уж явно не по верхней его части.

 

– Слущай, красата, может, ужин? Шашлык-машлык! Мой брат здэсь нэдалеко свой рэсторан… м-м, ах какой шашлык! Пальчики оближещь!

– Нет, благодарю. Вон моя машина, перед ней остановите. Возьмите деньги.

 

Кавказец пристроился в хвост дорогому черному мерседесу представительского класса и вдруг заблокировал двери. Он подумал, что девушка, испугавшись, решила козырнуть своей крутостью, продемонстрировав, какой дорогой машины она обладательница. Теперь ему нужно очень постараться, и джигит уже представлял, как, выплясывая лезгинку, с детским наслаждением будет наблюдать бесконечную зависть брата и друзей, ведь с ним такой красывий дэвущка!

 

– Послущай, я культурный человэк. Я тэбя не обижять, на руках носыть буду. Давай вэчер сдэлаем сказкой. Я дэлаю сказку! 

– Деньги возьмите, – не слишком дружелюбно ответила дама.

– Да убери ты свой дэньги! Я сам тэбе их дам, дэньги! Сколько ты хочещь, щтуку, косарь, полтора?

 

Самурай, готовый умереть не думая, именно этим и отличаются самураи, не желал отступать. Его очаровала незнакомка, и он решил действовать, тем более за лубоф. А что ему, нагловато сейчас блуждающему слащавыми глазками по ее фигуре, море, что ли, не по колено? Он, серьезный торгаш, бизнесмен то бишь, близкий друг местных бандитов и ментов, для которых пока не придумали единого обозначения, у него мерседес и желтые перстни на пальцах, в карманах шуршат купюры. За ним столько баб вьется, что он и думать перестал что-то делать с кривыми зубами, сей недостаток с легкостью перекрывают небольшие суммы, которые он с жадностью в сердце и театральной небрежностью швырял.

 

В его сторону сместились зрачки оставшейся неподвижной пассажирки, ожидающей развязки. Странным стало ее лицо – для людей здравых скорее пугающим или хотя бы настораживающим. Но горец подумал, что девушка сама напугана и теперь умирает от страха – сейчас на все согласится. 

 

– Вах-вах, какая красата! – самурай сложил пальцы розочкой, именно так он на базаре много лет клянется, что «эта дыня сладкий, как мёд!» и та гнилая – тоже.

 

Пассажирка ничего не просит, не требует и даже не возмущается, сидит неподвижно и ждет – однозначно она его.

– Слущай, меня Аббас зовут, да? А можьно просто Абдула! Так друзья меня назвать! А тэбя?

 

Тишина.

 

– Ты глухой, да? Я с тобой говорю, да? Имя у тэбя ест или только это? – он ткнул перстнями в ее грудь. – Вах-вах!

– Последний раз говорю, дверь открой.

– А то что? Напугала, да? Думаещь я повэрил, чито это твой мерседес? У тэбя мужь бандыт, дэпутат, амэриканец?

– …

– Это очень дорогой мащина, знаещь, да? Мой брат тры таких!..

 

Следующий вопрос джигита оказался роковым.

 

– Ну хорощо, твой это мерседес, хорощо! Но как ты на нэго заработала, а? Такая красывая – и такой дорогой мащина! Ты акадэмик? Пущкин? Читобы дэньги иметь, надо торговать, грабить, законы прынымать! Или?.. Как ты деньги имеещь на такой тачка? А я знаю как, вах-вах!..

 

Его волосатая лапа с желтым перстнем на среднем крючке потянулась к верхней пуговице блузки.

 

Дверь недорогого подержанного мерседеса захлопнулась, девушка спокойно подошла к своему автомобилю, уложила назад покупки и села за руль. Там, внутри той машины, по-прежнему стоящей сзади, в эти минуты вопил на всю округу джигит с переломанными пальцами правой лапы. 

 

Вместо того чтобы сразу же тронуться и уехать, Кристина Александровна дотянулась до пакетов, достала первый попавшийся французский парфюм, распечатала, откупорила, чуть коснулась напомаженным пальчиком в районе шеи. 

– У-у, какой аромат! Потрясающе, мадам Шанель! 

 

И укатила в неизвестном направлении. 

 

 

Квартира в районе Пресни, не похожая на съемную, дорогая, но вряд ли и своя – никто не знал – элитный дом, огороженная территория, вежливая охрана. 

 

– Добрый день, Алла Александровна! Вам помочь?

– О нет, спасибо, я сама, – ответила молодая женщина, с пакетами в руках вошедшая в сияющий подъезд. 

 

Помогать всем подряд прилично одетые охранники не спешили, да и не могли, но только не в случае с данной особой – ей бы они что угодно на этаж подняли.

 

– Крутая девица, – заметил один из них, когда та скрылась за дверьми лифта.

– Роскошная! – дополнил второй. – И не выделывается, как та мымра. Сама, кобыла, три копейки стоит, а вечно строит из себя!..

– Интересно, она тут недавно, купила или арендует?

– А мне один черт, что то, что другое, таких денег и не снилось. Давай, стой здесь, я туда пройду, посмотрю, чем наши орлы заняты.

 

Кристина Александровна, побросав сумки на кровать, не поспешила рассматривать покупки. На момент выбора она хотела все перепробовать, все перемерить, но сейчас устала и интерес пропал. Что-то перехватив из холодильника – сок, фрукты, – немного отдохнув, переоделась и покинула уютную квартиру. 

 

Внизу она снова встретила тех же охранников, старший ненавязчиво поинтересовался, куда же леди собралась.

– В фитнес-клуб, – чуть заметно улыбаясь, ответила Кристина Александровна. 

 

Села в свой автомобиль и выехала из ворот.

 

Охранники судачили:

– На свиданку, небось, какой ей фитнес!

– Молчи, дурак, спортивная дамочка, не видишь, что ли?

– Да я не туда, наверное, смотрю.

– Во-во! Не туда он смотрит! – ворчал старший, держа в руке рацию. – А надо туда. Я много лет был в спорте, людей с профподготовкой за километр вижу.

– И чем она?..

– Гимнастка, скорее всего. У них такая вытяжка.

– Вытяжка?

– Грация! Слушай, ступай проверь третий пост, не докучай мне.

– Что-то ты не в духе. С утра веселым был. Хорошо, иду.

– И побыстрее!

 

Подъехав к элитному спортклубу, Кристина Александровна припарковала автомобиль, о чем-то ненадолго задумалась, затем уверенно пошла внутрь. С ней приветливо поздоровались девушки на ресепшн, они явно запомнили эту посетительницу с позавчерашнего вечера, спросили, понравилось ли пробное посещение.

 

– Да, все хорошо, я готова приобрести абонемент.

– Мы очень рады! Пожалуйста, пойдемте, я провожу вас в отдел продаж.

 

– Добрый вечер!

– Добрый.

– Присаживайтесь, прошу вас. Как я могу к вам обращаться?

– Алла.

– Очень приятно, я Елена. Итак, какой абонемент вы бы хотели приобрести? Я бы сразу рекомендовала годовой, это выходит дешевле.

– Давайте сначала полугодовой, а там посмотрим.

– Как скажете, Алла. Так, а посещение?..

– Максимально свободное.

– Значит, круглосуточное. 

– Конечно.

– Очень хорошо! У вас есть с собой какой-нибудь документ? Мне для анкеты нужно.

– Водительское подойдет?

– Вполне. Ага… Завьялова Алла Александровна, год рождения…

 

Абонемент готов, карта клуба активирована, новая посетительница, переодевшись в спортивный костюм, некоторое время бродила по всем трем этажам очень даже неплохо оснащенного спортивного заведения. Чего здесь только не было: тренажерные залы, беговые дорожки, залы единоборств, бани, сауны и массажные салоны, и, самое приятное, вполне себе приличный бассейн. В тренажерках сильные парни тягали внушительные гири и тяжелые штанги, подтягивались и выполняли всевозможные упражнения на мудреных тренажерах, способных натренировать любую мышцу от головы до пят, исключая разве что язык. Инструктор, моментально приметив эффектную посетительницу, подошел, предложил услуги, но получил вежливый отказ.

 

– Тогда осваивайтесь, а будут вопросы, я всегда рад!

– Спасибо.

 

Девушка с минуту скромно постояла в уголке, не отреагировав на пару завлекающих улыбочек местных качков с могучими бицепсами, что-то всплыло в памяти, но сразу же исчезло, оставляя лишь контуры древнего спортинвентаря и болтающиеся под зеленым потолком канаты, затертые десятилетиями. 

 

Теперь она прошла через балкон и посмотрела вниз на бассейн, он сразу же начал манить, и Алла, она же Кристина Александровна, запретив себе о чем-то еще вспоминать, уверенно направилась в раздевалку, желая побыстрее очутиться в воде. А после возникло желание залечь в хаммам, потом душ и… домой, наверное, так ведь это называется – «домой».

 

По пути она все же ненароком заглянула в зал единоборств. Три пары в боксерских перчатках изображали Мохаммедов Али, другой, чем-то странным образом похожий на Роя Джонса-младшего, известного кудесника ринга, от души дубасил грушу. В отдельной секции – борцы непонятного направления, потому как они были в длинных разноцветных трусах, вместо привычного кимоно или обтягивающего костюма борцов вольного или классического стиля. Также здесь занималось и несколько молоденьких девушек, искренне веривших, что, проведи они какое-то время в столь уютном месте со всевозможными системами кондиционирования, с легкостью дадут на улице отпор хулиганам. 

 

– Желаете присоединиться? – спросил тренер по борьбе.

 

А у нее в памяти вместо этого, дорого оборудованного зала, снова мелькнули канаты и старое зеленое татами, во многих местах заштопанное, залатанное, заклеенное. И голые стены, максимальным украшением которых была деревянная шведская лестница и жгуты, к ней привязанные. 

 

– Что, простите?

– Здравствуйте! Я хотел сказать, что вы можете к нам присоединиться. Для всех членов клуба занятия по смешанным единоборствам бесплатно. Пожалуйста, можете попробовать!

– А… вон как это теперь называется. Нет, спасибо, боже упаси! 

– Ну, как знаете, – развел руками молодой человек крепкого телосложения. – А зря, в наше время для девушки самое оно.

 

Но Кристина Александровна удалилась. До бассейна она пришла в тренажерный зал, пристроилась на свободную беговую дорожку, немного побегала – примерно час или полтора, и ничуть не запыхавшись сошла с нее. 

 

– Во время занятий надо пить воду, – посоветовал инструктор зала, который подходил к ней изначально, предлагая свои услуги.

 

Кристина Александровна ему слегка улыбнулась, оставив при себе внезапно посетившую мысль, явно не соответствующую данной комфортной обстановке: «Иногда воды нет сутки, жара страшная и форма не легкая спортивная, а бежать все равно надо, и очень быстро». 

 

Она прошла к перекладинам, выполнила несколько упражнений, затем на брусьях, немного элементов на растяжку. Инструктор зачесал затылок, понимая, что не удивится, если вдруг окажется, что перед ним олимпийская чемпионка, которая изо всех сил старается держаться предельно неприметно, а у самой мышцы-то зудят, нагрузок просят. 

 

– Ну что, паренек, опростоволосился? – обратился к инструктору мужичок с солидным статусом и животом, лет эдак под полтинник. – Дамочка-то в твоей помощи не слишком нуждалась!

– Да уж…

– Эх, молодежь! Неужели не видно? Иди, подстрахуй мне штангу, еще жим поделаю.

– Конечно. Ой, да куда же вы такой вес?

– Нормально! Ну что, готов?

 

Покинув бассейн, где Кристина Александровна не позволила себе хоть как-то разогнаться, да и народа под вечер прибавилось на дорожках, она отправилась в турецкую баню. Лежа на каменной плите, зафиксировала, что ее уже приметили практически все, при ее появлении затихали, посматривали будто невзначай. 

 

В душевых, а после в раздевалке также в ее сторону косились. Одна девушка, явно с неплохой спортивной подготовкой, хотела чем-то поинтересоваться, но вдруг, поймав на себе взгляд новой посетительницы клуба, почему-то проглотила язык. Кристина Александровна поняла, что эта молоденькая красавица, очевидно, хочет познакомиться, но ей самой совсем не хотелось с кем-либо сближаться.

 

Внизу она заказала сок, не без удовольствия его выпивая, смотрела по сторонам. 

 

Вон там, будто бы на входе, должна появиться сильно постаревшая и такая родная… – но не появилась. 

 

Оттуда, со стороны тренерских, сейчас уверенной походкой зашагает в ее направлении, как всегда, сердитый… – не зашагает. 

 

А вон в том углу вместо красочных аппаратов стоят до боли знакомые автоматы с газировкой за копейку или три с сиропом. Кристина Александровна даже руку в карман запустила, нет ли там копеечки, она здорово умела ставить ее на край прорези для монет, а потом щелчком пальца добивать в нужное место, после чего газировка лилась с сиропом. В других местах это не всегда получалось, а здесь, в спорткомплексе, без перебоев, монетка досылалась с легкостью и привычным навыком, будто патрон в патронник. И вообще, ее все здесь знают, но… никто ее не узнает. 

 

– Ну, хватит, – сказала она сама себе и вышла из спортклуба. 

 

Где же та плохо освещенная тропинка до остановки автобуса? Зачем ей этот черный дорогущий мерседес? Он чужд, надменен, важен и циничен, он такой же дорогой и холодный, как и она сама.

 

– Хватит, я сказала! 

 

Сказала и уехала. 

 

«Странно все это», – размышляла про себя Кристина Александровна, прогуливаясь воскресным днем по Пресненской набережной Москвы-реки. 

 

И действительно, очень странно, ведь она столько лет, все годы мечтала вырваться куда угодно, лишь бы оттуда, из того дикого захолустья, столь ей опостылевшего. Ради этой мечты она пошла на то, на что обычный здравый человек никогда не пойдет, ему и в голову такое не придет. И вот теперь, столько лет спустя, после того, что никого не касается и практически никому неведомо, она вдруг ощутила, что те далекие края почему-то рядом с ней, с ее сознанием, воображением. Может быть, это не тоска или ностальгия, но она не покидает, как ни старалась девушка от всего прошлого убежать прочь и откреститься. 

 

«Там было что-то очень теплое, – очередная мысль посетила Кристину Александровну, – а может, еще и осталось? Что-то или кто-то? И я могу теперь…»

 

Прогулка внезапно окончена, спортсменка вернулась к припаркованному поодаль автомобилю и резко взяла с места. 

 

 

В знатном столичном казино, ближе к полуночи жизнь кипела праздная и совершено не похожая на ту, которая кисла вне этих стен. Публика разношёрстная: девицы от уровня разгульно-охотничьего до напомаженных жен богатеев, уже неплохо поохотившихся, или отобранные хотя бы на сегодняшний день. Завтрашний здесь никого не интересовал, люди богатые и успешные, одни верившие в вечность своего положения, другие в силу телесной тяги к ним.

 

Недавно отгремели бандитские времена, их кульминация сходила, но с авансцены пока не исчезла. Потому здесь, в казино, мелькали и серьезные криминальные авторитеты. 

 

Криминалитет также наивно полагал, что его время бесконечно, спешно не реагируя на закат рукавов погонников, потиравших ладони, зачищающих штыки.

 

Примерно в одиннадцать вечера возле казино припарковался очередной дорогой автомобиль, через пару минут на первом этаже появилась молодая дама. С одной стороны, она ничем из пестрой публики не выделялась, но с другой… выделялась. Внизу не ее уровень, потому леди проследовала наверх, для персон, способных швырнуть на игровой стол крупную сумму, порой огромную. Естественно, того, кто так уверенно направляется в вип-зону, сотрудники заведения, официанты и охранники, сразу же подмечают, первые желают услужить в чем угодно, лишь бы клиент не соскочил, не опустошив карманы, вторые берут такого клиента под особый контроль, на случай разного рода непредвиденной ситуации. Сюда поднимаются не «нижние» девицы в три доллара и их пафосные фраера, не умеющие вести себя скромно, как люди реально солидные или хотя бы по-настоящему богатые.  

 

Прошипела рация охранника, он кому-то доложил, что проследовала интересная особа, безупречно одетая, уверенная и хороша собой, явно не из нищебродов.  

 

«Принято. Обслужим».

 

В вип-зоне посетительницу публика мгновенно просканировала. Дамы в вечерних туалетах чуть заметно покривились, ох-ох-ох какая она вся из себя, кавалеры оценили. Было что-то в ней интересное, необычное и непривычное. Во всем она походила на остальных, и во всем отличалась. Одет дорого здесь каждый, но безупречно только она; у всех надменный вид таков, будто они пупы земли, у этой же посетительницы вид тоже не простецкий, но напускной надменности не видно; каждая мадам, когда перемещается, вышагивает будто гусыня, а никому не известная дама стройна и грациозна, словно от рождения, и не капли театральности, всё от естества. 

 

– Сыграть желаете?

 

 Ей уступили место, предложили выпить, задали вопросы. Предложение выпить отвергнуто, место принято, вопросы проигнорированы.

– Угу… – понимающе качнул головой солидный гусь во фраке, будто из комедии «Горе от успеха».

 

В игре новая клиентка успеха не имела, правило «новичкам везет» в ее случае не сработало, и вскоре она с легкостью рассталась с внушительной суммой денег, моментально став объектом еще большего внимания. 

– Вот дуреха, кто ж сразу по столько ставит? – шептались в стороне.

– А может, для нее это не сумма?

– Ну вид сейчас однозначно такой состроит.

– Ага, а у самой, небось, внутри все сжимается от жадности.

– Да не скажите! У нее денег предостаточно. А стала бы переживать за проигрыш, выпить бы не отказалась. 

– Интересно, кто такая?

– И чья?

 

Вторая попытка сыграть принесла новой посетительнице незначительную удачу, а вот третья довела чуть ли не до полного опустошения содержимого сумочки. 

И снова та же реакция – ноль.

 

– Тц!..

– Хм-хм…

– М-да…

– Неужели ей опять все безразлично? – продолжились шептания.

– Это она от отчаяния: хотела отыграться, а получила полный аут. 

– Не говорите вы чушь! Совсем людей не видите. Да она еще сто раз по столько здесь оставит и глазом не моргнет.

– Уверен, что у нее еще что-то есть?

– Уверен, что ей привезут сколько надо и еще с запасом.

– Наверное, такие кобели, как ты, да? – съязвила слегка полноватая мадмуазель постбальзаковского возрастного рубежа.

– Такие солидные люди, как я – да. 

– Ну, риски-рискни, а мы посмеемся. 

– Что значит – рискни? Мне и рисковать не нужно, желания только что-то сегодня нет, настроение не то.

– Ну да, ну да, мы понимаем. Может, еще виски? 

 

– Простите!

 

Дама обернула цепкий взгляд больших красивых глаз.

– Мне жаль, что сегодня удача не на вашей стороне.

 

Та пожала плечами, мол, всякое бывает.

– Могу я составить вам компанию? На этот вечер?

– Мне? Каким образом?

 

Разумеется, ей постоянно делали подобные предложения, и всякий раз они отвергались. Но сегодня случилось нечто странное.

– Любым. Я могу все!

– Вот как? Интересно. 

– Я хотел сказать, что у меня большие возможности, – пояснил солидный дядя в распахнутом пиджаке и лежащем поверх пуза ярком галстуке. Этот персонаж принадлежал к верхам структур, не совсем дружных с законом, но и жизнь пока что принадлежала ему.

– Если у вас большие возможности, значит, вы предложите мне что-то неординарное, нет?

– Легко! Начнем? 

– Давайте рискнем.

– Для начала самый дорогой…

– Ресторан? Я и без вас там бываю когда захочу.

– Хм… хорошо. Тогда отдых на…

– Островах? Уже не интересно. Хотя через недельку-другую можно и слетать. Подождёте? Но без гарантий.

– О нет! Неделя – это целая жизнь!

– Согласна. 

– Яхта в Средиземном море!

– Да, признаться, на яхте в Средиземном море я еще не плавала. Но не стоит так разоряться, аренда выйдет больших денег, если не рыбачья лодка, конечно. Или у вас своя? 

– У друга одолжу.

– Солидный друг?

– Надежный. Должен мне больше, чем три таких яхты.

 

Она держалась непринужденно, но в глазах теряющего голову крутого мужичонки с дерьмовым прошлым, сомнительным будущим и ярким настоящим была просто неотразима. Да и не только в его затуманенных глазах.

 

– Я богат! – выдал он, не зная, как бы продолжить разговор.

– О!..

– Да. Меня Ашот зовут. Ашот Вахтангович.

– Да? А по виду абсолютно русский.

– Мама русская, а папа Кикабидзе, – Ашот Вахтангович засмеялся, пояснил, что друзья всегда так шутят, потому что никто никогда не знал его папу, зато мама пару раз кому-то шутя призналась, что непродолжительный курортный роман в молодости оставил след в виде Ашота. 

– Значит, вы еще и нерусский.

– А вы националистка?

– Ни в коем случае. 

– Я очень хороший русский. Бывали на Кавказе?

– Что?.. м… нет, только в детстве, очень далеком, – чуть замявшись, ответила девушка.

– Я тоже! – снова засмеялся Ашот Вахтангович.

– Ну так что, так и будем стоять? Все уже глаза сломали, гадая, как скоро я вас отошью.

– М-м… Так!..

– А те, с кем вы мне кости перемывали, пока я немного увлеклась игрой, просто неприлично на нас уставились. Не находите, Ашот Вахтангович? 

– Негодяи!

– Согласна.

– Кости?.. Вам?.. 

 

Ашот окончательно терял голову, его начинал мучать вечный вопрос наивных мужичков, что же ценнее в женщине: красота или ум? И смертельная доза для них же, если они встречают и то, и другое.

 

– Гм-гм, – мялся Ашот Вахтангович, привыкший с прекрасным полом не церемониться, но в этом случае его деньги и волшебные возможности явно теряли силу, – идемте немного выпьем?

– Идемте.

– Как зовут столь?..

– Алла.

– Очень крас…

– Обычное.

– Гм, – да что ж такое, что ни скажет Ашот Вахтангович, все невпопад. Сейчас он больше напоминал пузанка, а не криминального заправилу дней вчерашних, да и сегодняшний не всякий раз без крови обходились. Но только не здесь, не в казино, где новокультурные господа и чванные дамы чинно отдыхают. 

 

Какое-то время пообщавшись, присмотревшись, о чем-то договорившись, Алла незаметно покинула казино. Вскоре испарился и ухажер, нарычав на жирохранителей, чтобы те оставили его в покое. 

 

Ничего сверхъестественного в эту ночь не случилось, влиятельный жировик куда-то инкогнито исчез, но, не добившись скорого результата, в расстроенных чувствах и во хмелю к утру вернулся за игровой стол. Чуть позже охрана доставит его к суженой в дымину пьяным.

 

К следующей ночи Ашот Вахтангович снова играл в казино. Но сегодня игра его мало увлекала, деньги он спускал без счета, выигрыши также не замечал, сгребая фишки в одну кучу возле себя. Его нетерпению была вполне объяснимая причина: он то и дело высматривал, оглядывался по сторонам, не появилась ли та, которая ненавязчиво смогла привлечь к себе столь пристальное внимание буквально всех вокруг. Та, с которой он среди ночи, не вспомнить в каком кафе или ресторане, пил вино. Та, которая смотрела на него изучающе, испытывающе, слушала его, но сама так ничего конкретного не сказала. Понятное дело, Алла слишком хороша собой, умна, незаурядно наблюдательна, и чтобы вот так сразу и в лоб – я тебя… не могу без тебя… дорогой, ты мой навек… и прочая пошлость – это не про нее. 

 

«А если она обо мне забыла? – делая ставки, мысленно рассуждал Ашот Вахтангович. – Меня?» 

 

Не может такого быть! Хотя бы потому, что не просто же так она увлекла его среди ночи, увела отсюда, от этих наглых глаз с хитрыми и короткими мозгами прямо в зрачках – месте, где много ума и не уместится. Алла не из тех длинноногих дур, которые с ходу… но если она присматривалась почти до утра, значит, ей что-то надо. А чего ей может быть надо от него, когда у нее у самой немало есть? Может быть, не столько много денег или связей, но к ее ногам бросят вагоны денег любые представители этих самых связей. Значит, он, Ашот Вахтангович, явно не для тайных и коварных планов обогащения. Тогда он понравился ей. Ее поведение красноречиво на это намекало. А что, разве он плох? Ну да, вчерашнее прошлое еще то, мама не горюй. Да, перемолол он не одну голову в жерновах жестокой реальности, но то же жизнь такая, будто во хмелю: не он – его бы. Но теперь-то Ашот Вахтангович почти честный бизнесмен, можно сказать, культурный человек. Богат, уважаем, немного нацеплял хороших манер и мечтает… боже мой, скажи кто из братков с пяток лет назад, что Ашот-беспредельщик мечтает о домашнем очаге, и даже о любви, во как!.. Они бы, братки, в обморок попадали, особенно те, которые благодаря тому же Ашоту уже попадали в собственные могилы, некоторые навсегда безымянные.

 

«Да, ей нужна моя сила, мои деньги! – подумал пузанок, откинувшись назад, не без удовольствия наблюдая выпавший крупный выигрыш. – А какой нормальной бабе все это не нужно? Даже учительнице школьной нужно, а такой шикарной женщине особенно. И я могу ей это дать. Я сделаю ее счастливой! Аллочка, ты только появись, моя дорогая! Ты уж не разочаруй меня!»

 

– Мы всем нужны! – вдруг выдал Ашот Вахтангович вслух.

– Мы, простите, это кто? – послышался осторожный тон седого идиота, просадившего за вечер квартиру, но не последнюю, иначе тон получился бы иным.

– Мы, – отвечал довольный пузанок, – крутые мужики!

– М-да-да, согласен с вами. Выпьем?

– По чуть-чуть!

 

Но сладостные надежды на упоительные грезы в эту ночь снова не сбылись, Алла не появилась. Ашот Вахтангович с расстройства провел время в компании гламурных гусынь, которые без излишней скромности выпотрошили содержимое его кошелька до неприличия. К утру расстроенный гуляка был доставлен домой, и опять в дымину пьяным. Жена попробовала что-то иметь против, но пару ласковых и череда громких упреков вернули ее с небес на землю, усеянную достатком и деньгами – здесь грех за грех не проканает.

 

Так продолжалось несколько дней подряд: поникший пузанок ночами напролет как мог оттягивался в казино, даже не обращая внимания, сколько он оставляет за игрой, его окружали заботливые потрошительницы, охотницы до грез в валюте, а он лишь мечтал: а может быть, сегодня появится та самая неповторимая и неприступная. 

 

Между пьянством, разгулом и развратом несостоявшийся кавалер все же успевал решать дела: выезды, приемы, встречи, топырил пальцы, оголял грудь и золотую цепь поверх обильно потеющего волосяного покрова. Ему кивали, с ним соглашались, говорили, что уважают и слово его почитают как неписаный закон, потому как писаный никто не почитал. Но не все делали так, как того требовал Ашот Вахтангович, потому время от времени похищались люди, раздавались выстрелы. А после выстрелов ночной гуляка воспринимался длинноногими красотками всего лишь пушистым шалунишкой.

 

Едва Ашот Вахтангович начал забывать о той прекрасной незнакомке, как вдруг…

– Тебе чего? – небрежно бросил пузанок подошедшему официанту в белой сорочке с кривой черной бабочкой.

 

Ашот Вахтангович уже находился в забавах с двумя девицами, вальяжно развалился на диване, думая, выпить еще или сначала пойти проиграть изрядно. Он не приметил, что официант выглядел несколько не на своем месте: слишком крепок для обычного подай-принеси, улыбка деланная, взгляд с несвойственным прищуром. 

 

– Вам просили передать, – произнес официант, склоняясь над пузанком.

– Так давай, что стоишь-то?

 

Ашот Вахтангович взял листок бумаги, прочел, хотел было убрать, но не успел. Официант листок перехватил и сразу же утопил в стакане с текилой.

 

– Да ты что?.. – возмутился пухлый бабник.

– Простите, – ответил официант, но в его «простите» звучало скорее слишком уверенное «так надо!», – воля женщины – закон.

– Ну, если речь идет о ней!.. – расплылся внезапно осчастливленный герой-любовник. – Держи на чай, приятель! Какую ты мне приятную новость принес! Иди, свободен!

– Спасибо, – кивнул официант и испарился.

 

Когда же Ашот Вахтангович захотел его еще о чем-то спросить, то даже охранники пожали плечами, мол, здесь столько официантов работает, мы всех не упомним, но на этом этаже такого не встречали. 

 

– Так, девочки! – сиял счастливый обладатель грез. – Подняли толстые зады и армейским строем шагом марш вниз, к клиентам победней!

– Что?.. Как?.. Толстые зады?.. Но!..

– Не нравится? Могу организовать, что завтра на Тверской стоять будете! Пшли-вн-тсюда!..

 

Ночные развлечения подпившего гуляки выглядели забавно. Но не забавы случались вне этих стен, когда он на трезвую голову и безжалостную душу делал дела: быстро, четко, бесцеремонно, жестоко упреждая любые попытки перечить. А если что-то не так, в ход с легкостью шел жизненный размен.

 

Еще менее забавным вышел финал этой короткой истории… о любви.

– Алла!.. Как я рад!.. Что за место ты раскопала, я здесь не был. О, что с тобой, дорогая?.. 

Он едва ли смог узнать это ледяное лицо с застекленевшим взором, а узнав, запомнил на века. 

 

Криминальные сводки сообщали неутешительные вести о влиятельном бизнесмене, в прошлом известном столичном криминальном лидере. И теперь его супружница в летах на людях восклицала: «Ах, какое горе! Какое горе нам!», а про себя давила: «Домотался, сволочь!». Она с трудом сдержит довольную гримасу, осознав, сколь богатые счета и какую недвижимость унаследует. Адвокаты ее немного огорчили, сказав, что кое-что по молчаливым каналам нужно отписать. Жизнь, она ведь один раз дается, но даже то, что и ей остается, слишком много для одной небедной жизни. Несчастная вдова быстро уразумела, что для нее, женщины в летах и далеко не глупой, всё только начинается. Что ж, еще немного потерпеть, заехать с траурным кортежем по адресу известного телопогребалища Москвы, поскорее завершить все тягостные процедуры, а после сменить черные наряды на золотые. И жить, жить, жить, соря деньгами! Жизнь для вдов прекрасна, когда внезапно гибнут пузанки!

 

 

– Добрый вечер, Алла Александровна!

 

Охранник в подъезде дома на Пресне, тот самый постарше, который ворчал на подчиненного, каждую рабочую смену будто поджидал ее, а завидев, расплывался в улыбке. 

 

– Добрый вечер! – легко и приятно отзывалась она.

– Что-то вы сегодня припозднились. Тут на ваше имя корреспонденция имеется.

– На мое? – крайне удивилась Алла Александровна, но вскоре выяснилось, что здесь проживает еще одна некая А. Завьялова. 

– А что это вы так заволновались? – поинтересовался охранник.

– Да… знаете, следы прошлого.

– Понимаю. Бывший достает?

– Он самый. 

– Тогда не смею задерживать. И это… Аллочка Александровна…

– Что?..

– Дурак ваш бывший муж! Пошлый дурак!

– Я тоже так думаю.

 

– Что-то она сегодня не в себе, – заметил другой подошедший помощник.

– Будешь тут в себе, времена-то какие! Эх, такая женщина и без охраны! То того убьют, то другого грабанут, опасно сегодня одному, а уж одной-то!..

– Так, может?..

– Чего там «может»? И вообще, ты почему здесь, а не на посту? Что за дела? Совсем от рук все отбились, пора к порядку призывать! Так, третий, прием! – старший смены поднес ко рту рацию и затеял громкую перекличку по постам.

 

Поднявшись в квартиру, Алла долго сидела в кресле, не зажигая света. Так она просидит чуть ли не до полуночи, пока не вздрогнет от неожиданного звонка мобильного.

 

Звонила Лана Петровна, интересовалась, как поживает ее любимая и самая красивая клиенточка, не озвучив «самая щедрая».

 

– Все хорошо, – ответила Алла, пожалев, что позволила себе тогда в салоне на Тверской небольшую слабость: представилась Кристиной.

 

Закончив разговор, она вынула из аппарата сим-карту и уничтожила. 

 

Время около трех ночи.

– Черт, как бы уснуть! – роптала Алла, ворочаясь с боку на бок.

 

Уснуть не вышло до утра. 

 

Утром она появилась в спортклубе, но прежде чем пойти поплавать, вопреки правилам, выпила кофе в баре внизу.

 

– Какой ужас, – сказала девушка за соседним столиком, глядя на экран телевизора под потолком, где передавали последние новости. – Игорек, переключи на музыку!

 

– Ок! – отвечал бармен и убрал канал, где говорили, что сегодня состоятся похороны известного столичного бизнесмена с криминальной в прошлом репутацией, погибшего при загадочных обстоятельствах. – Действительно, кошмар творится.

 

Алла поднялась, оставила наполовину недопитую чашку и ушла в раздевалку, желая все же очутиться в спасительной воде. 

 

 

Прекрасный город Сочи в скором будущем станет делимым на два этапа своего существования: нормальный доолимпийский и леший голову свернет посттаковой. Но в эти годы начала нулевых город жил и не подозревал, что его вскоре поджидает, потому ощущал себя привычно спокойно для горожан и празднично для туристов. 

 

Лето!

 

Приземлился лайнер из столицы. По трапу первыми спустились трое господ, летевшие бизнес-классом: двое мужчин и молодая особа. Один еще при взлете попробовал состроить глазки прелестной попутчице, но та пересела на свободную пару кресел. Господин не обиделся, но при каждом удобном случае вворачивал, что он очень солидный, в жизни может все, за исключением не сдохнуть. Второй и не пытался подклеиться к стильно одетой даме, понимая, что он может не всё и такие ангельские представительницы убийственного фронта не для него. «Убийственного» скромный господин с журнальчиком в руках понимал, разумеется, как и полагается понимать нормальному человеку – втюхаюсь в нее, сражен буду наповал и безвозвратно.

 

«Как же она хороша! – подумал он, когда их взгляды случайно пересеклись, и решил: – Лучше и не смотреть».

 

Такси класса люкс доставило молодую особу в фешенебельный отель, где на имя Завьяловой Аллы Александровны были забронированы апартаменты. 

 

Первые дни она гуляла по городу, посещала музеи, кафе, рестораны. На пляж почему-то не тянуло, зато успела побывать в паре мест, где невзначай посорила деньгами и сразу же приглянулась кому нужно. Получила несколько приглашений от солидных господ-незнакомцев, одно из них Алла Александровна решила принять и уже днем позже очутилась на светском рауте.

 

Присутствовало много гостей разных мастей, люди небедные и влиятельные. Антураж, соответствующие позы, томные взгляды, блески и бриллианты – все говорило о высоком уровне мероприятия. Мужская половина все больше обсуждала политические проблемы, всласть восхвалялась власть, размалеванная часть общества судачила о моде, теребила светские сплетни.

 

Ближе к ночи привилегированный круг гостей был приглашен на яхту, где в уютной обстановке публика добивала животы и с неподдельной усталостью чесала языки. Кто-то бы уже с удовольствием отправился спать, да ранг не позволял вот так вот взять и удалиться.

 

С хорошими манерами крепкого телосложения кавалер в строгом костюме сопровождал привлекательную незнакомку, вокруг него шептались – кто ж такая с Дмитрием Аркадьевичем. В свою очередь Дмитрий Аркадьевич, недосягаемый любимчик многих львиц, несколько пасовал перед Аллой, чему были свои причины. 

 

Рядом расположилась другая пара, мужчина жаловался вслух:

– Ох уж эти женщины! Нет, вы можете себе вообразить, моя ненаглядная совершенно не разбирается в бриллиантах, поэтому скупает все подряд!

– А на мой взгляд, драгоценности на вашей очаровательной супруге подобраны очень тщательно и с безупречным вкусом! – вмешался другой зевающий господин средних лет, рыжий от природы и противный от нее же, нерадивой, известный пакостник в стране.

– Вы находите?

– Абсолютно уверен.

– Благодарю вас, – успокоился муж той, кто скупает все бриллианты. 

 

Дмитрий Аркадьевич смотрел на Аллу и ловил себя на мысли, что эта женщина не может не нравиться, от нее немудрено голову с порога потерять. И в то же время она заметно отличалась от других красивых женщин, что особенно бросалось в глаза, выгодно отличалась. Чем? Словами не передать – всем. 

 

А еще ее взгляд. Алла вела беседу легко, хотя и говорила не громко и не часто, но порой настолько в точку, что сразу же становилась лидером внимания.

 

Дмитрий Аркадьевич подумал, что если он не начнет ухаживать за своей временной спутницей, то маслянистая физиономия этого рыжего мешка с вагонами деньжищ может решить, что путь открыт, а они попросту друзья.

 

– Алла, пойдемте потанцуем, – предложил Дмитрий Аркадьевич.

– Признаться, не умею.

– Я тоже. Идемте, заодно расскажете, что вы умеете.

– Тогда нет смысла танцевать. Идемте, Дима.

 

Ему понравилось сошедшее с ее уст «Дима».

 

– С вас можно портреты писать.

– ?..

– Понимаю, примитивный комплимент. Но других подобрать не получается, а не сказать о вашей красоте язык не удерживается. 

– До этого вы танцевали только с некрасивыми женщинами?

– Даже не знаю, как и ответить… Что ни скажу, прозвучит банально. 

– Говорите банально.

– Совсем банально.

– Говорите совсем банально. Я слушаю.

– Хм, ну хорошо, давайте я попробую. Итак…

– Итак?

– Вы очень красивы!

– Принято. Даже за банальность.

– Хм… Остроумны. 

– Еще одна. Давайте дальше.

– Согласен. Ваши глаза.

– Зрение двести процентов, может, чуть меньше. 

– Потрясающее чувство юмора! 

– Еще что необычного вы во мне увидели? Признавайтесь.

– Я же сказал, ваши глаза.

– Мне некуда их спрятать.

– Что вы! Их не нужно прятать. 

– Дмитрий, вам неуютно от моего взгляда?

– Не знаю. Понимаете, Алла, я кое-что видел в жизни.

– Не сомневаюсь.

– Это не фарс.

– Знаю.

– Обычный человек такой взгляд иметь не может. 

– Дался вам мой взгляд. Я актриса. 

– О нет! Этих я читаю легко и вне спектаклей. Они элементарны, как спички. 

– Не все же.

– Боюсь, что на сегодняшний день все. Нет, Алла, я сдаюсь, совершенно не знаю, что сказать о ваших глазах, но забыть такие не получится, даже если очень захочется. 

– Дмитрий, вы не знаете, как меня обольстить? 

– Да, – по-простому признался бизнесмен, и в этой простоте подхода и суждений он был более чем привлекателен. 

– Дима, я открою вам секрет.

– Да? Какой же?

– Однажды в детстве меня сильно напугали, детали не важны. Мама до сих пор говорит, что у меня от страха тогда душа замерла. Я вроде бы долго онемевшая простояла, но сама ничего этого не помню. Отец несколько лет таскал меня по заграничным докторам, но те утверждают, что я в полном порядке. 

– Интересная история.

– Не верите?

– Может быть, и так, Алла. Как раз то, что меньше всего похоже на правду, обычно правда. Вы обворожительны!

– Мне снова приятно. Как любой нормальной женщине.

– А вот это самое удивительное.

– Что?

– То, что вы ответили. 

– Дима, может, вы скажете проще – я вам нравлюсь. Или не нравлюсь.

– Конечно, нравитесь. И вы об этом очень хорошо знаете. И даже не только в случае со мной.

– Я выгляжу распутной?

– Роскошной. Но почему-то я хорошо чувствую вашу недосягаемость. 

– Ну вот, музыка кончилась, играть перестали.

Дмитрий Аркадьевич взглянул на троих музыкантов, скромно пиликающих в уголке, те сразу продолжили.

– Как волшебник: движение бровей, и красивая музыка вновь с нами. 

– Алла, кто вы?

– Что?

 

Взаимная пауза в движениях танца вне медленного ритма. Первой заговорила дама.

 

– Дмитрий Аркадьевич, а перед кем вы пасуете? Перед очередной красивой женщиной? Вам ли? Сколько в вашей насыщенной жизни их повстречалось?

– Не помню.

– Не считали?

– Идемте к бару, надоело изображать из себя танцора.

– Идемте. 

– Я еще не слишком наскучил?

– Нет, – спокойно отвечала Алла без излишних заискиваний.

 

Взяв по фужеру вина, они продолжили беседу. 

 

– Хочу сказать, что мне всегда сложно находиться в ситуации, если я чего-то не понимаю.

– И совсем неинтересно, если вам все сразу ясно.

– Тоже верно. Очень верно.

– Как и то, что я женщина, Дима, и мне не могут не нравиться ухаживания приличных мужчин. Вот и стараюсь быть эдакой загадкой. Как могу.

– А вам для этого надо стараться? 

– Дима, поймите меня правильно, вы же знаете, из какой я семьи. 

– Признаться, я ничего не выяснял, даже не думал пока об этом. Для меня это не важно, хотя, разумеется, на определенные мысли наводит. Извините, это, конечно же, не мое дело. Наверное, я сейчас очень глупо выгляжу.

– Но вас это не сильно беспокоит. Тем более что выглядите вы нормально, Дмитрий Аркадьевич. Вы-то как раз очень даже хорошо выглядите, вот остальные из вашей публики…

 

Бизнесмен внутренне вынужден признать, что он в сетях, пусть в сиюминутных, возможно, мимолетных, но на крючке конкретном. Разорвать бы это едва завязавшееся знакомство, от греха подальше, не любовница она, не подруга приятно скоротать время. Хотя, почему и нет? В нее можно влюбиться? Наверно, можно. Только об этом пока Дмитрий Аркадьевич не помышлял, еще сильно давил былой моральный груз, гнул к земле, душил за горло. Нажился семейно олигарх, хватило по самое-самое, отдохнуть бы, отдышаться, восстановиться. И вот здесь, на южном берегу, лето, море, все виды радости и удовольствий по карману, вдруг, откуда ни возьмись, на голову свалилось начало романа, можно сказать, курортного. Или это не роман? Тогда что? И кто она? Но нет, не нужно ничего себе накручивать, конечно же, роман. Алла Александровна прекрасно знала себе цену, вот и привлек ее внимание соответствующий мужчина. 

 

Стоит заметить, Дмитрий не простой богатей из ворья и прочего пронырливого народишка. Серьезный бизнесмен средних лет, умен, спортивен, адекватен, проницателен, вынужден присутствовать на подобных мероприятиях в силу статуса и связей, без которых часто никуда. Он добился своего положения путем огромных усилий, упорства, воли, ума и счастья случая. И не без умения уходить от того, от чего следует уходить, избегать, чего следует избегать. В прошлом Дмитрий Аркадьевич прошел Афганистан, после успешно пересек МГИМО и пошел дальше дорогой бизнеса, придерживаясь главного принципа: вижу цель – цель взята. Примерно как на БТР. 

 

Последнее время Дмитрий Аркадьевич находился далеко не в лучшем моральном состоянии, скорее даже подавленном, чему были свои личные причины, потому держался не настолько уверенно, порой не к месту жестко, что, в принципе, свойственно его натуре. 

А порой… как в случае с…

 

На следующий день они вновь встретились с Аллой, та заметила, что ее кавалер слоняется в кулуарах известного заведения несколько в растерянности: галстук отпущен, руки в карманах брюк, взгляд отсутствующий. 

 

– Алла? – Дмитрий Аркадьевич словно очнулся, был рад видеть.

– Не ожидали меня встретить?

– Признаться, нет.

– А я не стала тянуть до вечера. 

– Только не говорите, что соскучились.

– Не поверите?

– Вам нет. 

– Я рада.

– Чему?

– Вы опять сделали комплимент. 

– Это смотря с какой стороны поглядеть. Алла, я тоже не буду мудрить…

– Я знаю, что вы навели обо мне справки.

– Да, я любопытный. Слишком.

– Вы опытный и хорошо битый человек, Дима. По-другому просто не могли, – Алла Александровна приветливо улыбнулась. 

– Так, значит, вы родственница того?.. Из правительства?

– Очень далекая.

– Тогда хоть что-то становится понятным. 

– Только давайте детали отложим на потом. Скажу главное, чтобы вы меня за подосланную шпионку или охотницу за миллионами не приняли.

– Ой?.. И что это главное?

– Я не совсем законнорожденная дочь. Того, из правительства.

Дмитрий Аркадьевич несколько смешно насупился, задумался, еще глубже утапливая руки в карманах брюк, посмотрел в одну сторону, затем в другую:

– Да, сложно порой в жизни, дальше некуда, как сложно.

– Нормально, – ответила Алла. – Немного отягощает, конечно, но я привыкла. Да и в накладе не осталась, что греха таить. Бизнес мне папочка по-тихому дорогой отписал, с недвижимостью не обидел, учебу за рубежом оплатил – в общем, все в ажуре.

– Какие порядочные отцы встречаются.

– Согласна. Особенно когда у них денег слишком много.

 

Вечером Дмитрий Аркадьевич спросит:

– Как насчет совместного завтрака завтра утром?

– Лучше ближе к обеду, Дима. Я страшная соня, ужасно избалована, раньше полудня не проснусь.

– Договорились, завтракаем в полдень.

– А ужинаем совсем поздно. Ночью. Идет?

– Ну… интригуете, Алла.

– А пока я тебя покину.

– Вот как?

– Это я так кокетничаю.

– Если бы… Давайте чай выпьем, и я больше не навязываюсь.

– Лучше легкого вина.

– Хорошо, давайте вина. 

 

Они причалили к стойке бара, Дмитрий извлек портмоне, на мгновение выпала его визитная карточка. Бросив короткий взгляд, его спутница ответила, что да, она знает эту компанию, о ней часто в новостях передают.

 

Бизнесмен выразил искреннее удивление, и не столько осведомленностью, сколько зрительными возможностями. Шрифт был мелкий, красивый, но не самый удобный для чтения. 

 

Они выпили по фужеру, и Алла вдруг заявила:

– Дмитрий, я устала. Проводите меня, пусть даже это неприлично.

– Идем.

 

Он сопроводил спутницу до ее отеля, поднялся на этаж, естественно, хотел… но мало ли чего он хотел, пожелал спокойной ночи и ушел. 

 

Уснуть он не смог, одолевали мысли, интерес возрастал. Еще немного выпив, Дмитрий Аркадьевич долго стоял на просторной лоджии, созерцая бескрайнее море. 

 

Светало. 

 

Вскоре ему все же удалось немного задремать в гостиной богатых апартаментов, не раздеваясь, сбросил только пиджак. Когда через полтора часа проснулся, состояние было неспортивным, сильная утомленность. 

 

– Да, не мальчик я уже ночи напролет гулять, – посетовал на жизнь бизнесмен.

 

В это самое время проснулась и виновница раздрая, уже в своих апартаментах классом не намного ниже. Чуть повалявшись в кровати, Алла бодро поднялась, выполнила некоторые гимнастические упражнения.

 

Явив себя полуденным лучам в белых брюках, топике, темных очках и с распущенными светлыми локонами, Алла остановилась, пробежалась взглядом по ряду припаркованных автомобилей.

 

– Дремлет. Значит, ночь не спал. 

 

Дмитрий Аркадьевич будто почувствовал, резко открыл глаза, потер их, распахнул водительскую дверь спортивного купе, посмотрел на уверенно приближающуюся молодую женщину, одетую, как и полагается на побережье. Он сразу не поверил, что это она – совсем иначе выглядит.

 

– Вы просто мастер перевоплощения! Доброе утро! – приветствовал он.

– Погода располагает! Доброе утро, Дима! 

– Гм-гм…

– Плохо спали, Дмитрий Аркадьевич? – Алла чуть приподняла солнцезащитные очки.

– Нормально. Первый вариант мне больше нравится. А ты, Алла, смотрю, хорошо выспалась, нет?

– Спала бы еще сутки, но я умею быстро восстанавливаться. 

 

Дмитрий Аркадьевич не смог устоять, чтобы не задержаться на ее фигуре, телосложении. Помимо всей внешней эффектности этой спортивной леди, все же ему удалось рассмотреть и едва заметные следы от шрамов, специфические следы. Откуда они? Странно для обычной спортсменки.

 

– Травма с детства, – пояснила Алла, уловив интерес. – Раньше было хуже, потом доктора и косметологи постарались, а папочка с деньгами – вот, почти не заметно. 

– Можно сказать, что совсем не видно.

– Но вы-то меня огорчили. 

– Считайте, это случайность, – слукавил Дмитрий Аркадиевич, любуясь своей знакомой, так эффектно сейчас стоящей перед ним в переливах солнечных лучей на фоне чистого голубого неба. – Какой спорт?

– Биатлон. 

– Мастер?

– Конечно, я меньше не размениваюсь, Дмитрий Аркадьевич. 

– Можно и проще, Алла.

– По ситуации, хорошо? И по настроению. Ну что, идемте завтракать?

– Едем. Садитесь!

– Может, лучше пешком?

– Я приглашаю в отличное место, но это не близко.

– Тогда пробежимся. Интересно, одолеете такой марш-бросок, Дмитрий Аркадьевич?

– С вами? Не смешите, соревноваться с биатлонисткой себе дороже. 

– Когда-то вы в полном снаряжении могли покрыть очень большие расстояния по пересеченной местности. 

– Много еще чего обо мне знаете? 

– Вы личность, можно сказать, публичная. Не беспокойтесь, я не шпионила, о вас достаточно написано в прессе.

– Это было давно, Алла, я был совсем молод. К тому же, когда на кону жизнь, покроете любое расстояние и по любой местности. 

– Наверно… Ну что ж, тогда лучше отправиться на вашем прекрасном спортивном автомобиле. Люблю все спортивное. 

– Прошу!

 

– Мне кофе – двойной, мясо – побольше, картофель и салат. Даме – все, что пожелает, – сделал заказ Дмитрий Аркадьевич.

– Боже мой, Дмитрий, с утра и столько? 

– Алла, какое утро, вы на часы посмотрите. 

– Не хочу. Зачем они мне? Видите, я их сегодня даже не надела. Пожалуйста, мне молочный коктейль и вазу с фруктами. 

 

Официант отчеканил и ушел. 

 

Красиво. Берег моря, легкий бриз, шум прибоя, тепло, но не душно, напротив сидит прелестная женщина, которой явно нравится уверенный в себе успешный бизнесмен. А почему, в принципе, и нет, думал Дмитрий Аркадьевич, отгоняя от себя мысли о едва заметном следе от шрама на ее руке. Он что, плох или холеный, как подобные ему? Напротив, жесткий, но может быть и благородным. С хорошими манерами в обществе дам, без них, если нужно, обложит так, что уши завернутся. Почему он не может понравиться этой женщине напротив? Конечно, может. Но все-таки что-то не так. Это шептал лишь маленький уголок сердца, все остальные органы восприятий работали в противоположном направлении – она умна и прекрасна, она должна стать его, в любом качестве, в конце концов, хоть временной возлюбленной, а дальше жизнь покажет. 

 

Подали завтрак.

– Как сегодня проводим время? – спросил Дмитрий Аркадьевич.

– Вечер?

– Поздний.

– Как пожелаешь. 

– Есть одно место, где можно прекрасно отдохнуть. Хоть до самого рассвета. До начала рассвета.

– Не любишь это время суток?

– Да, Алла, почему-то не люблю. Когда только-только небо начинает подсвечиваться, мне не по себе. Глупость какая-то.

– А я в это время предпочитаю крепко спать. Я вообще люблю спать столько, сколько хочу, – она рассмеялась.

– Здорово. Во сколько заехать?

– Дмитрий, вы приглашаете на свидание, вы и назначайте место и время.

– В восемь пойдет? Заберу вас от отеля.

– Я сама доберусь.

– Но это как-то…

– А вы меня после проводите. Не люблю быть полностью в чьей-то власти, даже мужчины. 

– Ну хорошо, сейчас я напишу адрес, объясню, как туда попасть, надо…

– Не надо. Я найду. 

– Каким образом?

– … – она не спеша тянула коктейль, не сводя с него пленительного взгляда.

– Но я даже еще не сказал, где это.

– Мест, которые вы в этом городе предпочтете, уважаемый Дмитрий Аркадьевич, три, а скорее всего, два. Но у меня почему-то есть уверенность, что выбрали вы именно то, о котором думаю и я. Вот и проверим вечером. Идет?

– Ну знаешь… ищи потом по всему городу красивую женщину.

– Вы мне тоже симпатичны.

 

Ему пришлось все же вытереть проступивший пот со лба. 

– Алла, я вообще-то нормальный человек и меня вполне могут интересовать не только деловые… связи, так сказать. Но и идиотизма от меня…

– Да, думаю, могут. Тогда до вечера. Спасибо за прекрасный завтрак!

– Куда? Я отвезу.

 

Дмитрий Аркадьевич только и успел подняться, но так и остался стоять возле столика на две персоны, сжав в руке белую тканевую салфетку, которую в следующую минуту от непонятной обиды бросил на стол. Мясо, картофель и салат временно расхотелось. 

 

Прямо как в захватывающей кинокартине – кавалер на нервах, смотрит туда, сюда, высматривает, старается держаться, не подавать виду – выходит на три с плюсом, идет к стойке бара, заказывает, но не пьет, пересекает один зал, затем другой, здоровается с тем-то, кивает той-то, раздосадованно плюхается в первое попавшееся кресло, официант с подносом склоняется, берет заказ на рюмку виски и лимон, раскланивается и освобождает пейзаж – и вот, словно из ниоткуда, она сидит в кресле напротив, ее снова не узнать, разве что по взгляду, смотрит, и даже не понять: улыбается, насмехается, либо на ее лице вообще ничего не написано. 

 

– Алла, ну вы прямо!.. – резко поднялся бизнесмен.

– Добрый вечер, Дмитрий Аркадьевич.

– Вы, видимо, не только мастер перевоплощений, но и…

– Я угадала.

– Что?.. А, место, да. Как вы так неожиданно появились?

– Почему же неожиданно? Я сидела там, вы пару раз мимо меня прошли и не обратили внимания. 

– Я не мог вас не заметить, вас там не было, – возразил кавалер, затем внимательней взглянул в ту сторону, где за стойкой бара кучно обитали господа, шутили, смеялись, на них и смотреть неинтересно, и… да, место не слишком освещенное, лишнего человека не приметить. – Что ж, похоже, вы там и были. Красивое платье!

– Спасибо.

– Позвольте? – он взял ее за руку, взглянул на небольшой браслет, сопоставил с колье одного стиля, серьгами, колечком – единый комплект ручной работы, не броско, но дорого и с безупречным вкусом. 

– Что-то не так? 

– Нет, напротив. Я не сильно разбираюсь в драгоценностях, но это редкая работа, как мне кажется. 

– Обычная, но от хорошего ювелира, Дмитрий Аркадьевич. Вам нравится?

– Да, разумеется. 

 

Подошел один из личных телохранителей бизнесмена, которых он то и дело спроваживал, что-то сообщил. Дмитрий Аркадьевич поморщился, сказал, куда позвонить и что передать, отослал и извинился перед дамой.

 

– Алла, скажите, вы элитной недвижимостью занимаетесь, не так ли?

– Да, в основном в Европе.

– Там сейчас имеются перспективные места для инвестирования.

– Может, не будем о делах?

– Согласен. 

 

У Дмитрия Аркадьевича зазвонил мобильный, он прижал к уху трубку: «Алло, да, моя маленькая!.. Почему?.. Это плохо… А это уже хорошо… И тебе спокойной ночи… я тебя… очень-очень!»

 

– Дочь?

– Ага! – словно сам счастливый ребенок, ответил бизнесмен. – Алла, поедемте отсюда, мне до чертиков надоели все эти физиономии. Каждому надо улыбаться, лапать руку, когда хочется зарядить в морду, простите.

– Супер! Вы о ком сейчас?

– Да вон, вроде не заметил, хорошо бы мимо прошел, лебезить будет до утра.

– И куда вы меня приглашаете?

– На яхту. На мою.

– У-у…

– Арендованная. 

– Интересно.

– Идемте?

– Давайте рискнем. Только…

– Алла, я похож на маньяка?

– Похожи, если мы снова заговорим о делах, инвестициях и проектах.

– О да! Но я воздержусь, а то в следующий раз кресло напротив останется пустым.

– Его займут с охотой, Дмитрий Аркадьевич.  

 

Яхта как яхта, конечно, не для бедных, но и не давит величием, то есть в порт войдет любой, даже небольшой, с головой у бизнесмена все в порядке. На верхней открытой части палубы места немного, но комфорт на высоте. Здесь и расположились. Официант взял заказ и удалился.

 

– Дмитрий, вы все время смотрите на мою правую руку, что-то не так?

– Вы наблюдательны, я ведь не смотрю.

– Смотрите-смотрите.

– Да… Мне еще при первой встрече была интересна причина происхождения мозоли в столь определенном месте.

Алла оценила.

– Нет, разумеется, самой мозоли давно уже нет, но специфический след на пальце остался. И то, что ты левша, определить не сложно. 

– Как зовут твою дочь? – неожиданно Алла изменилась в лице и тоне. 

– Танечка. Она у меня не одна. Я помню, ты говорила, биатлон.

– То, что не одна, я знаю. Ты, Дима, фигура заметная. 

– Ну хорошо, – Дмитрий Аркадьевич собрался и принял максимально серьезный вид, – давай, карты на стол.

– О, думаю, мне пора исчезать. 

– Кругом вода, до берега доплыть…

– Я хорошо плаваю, это не расстояние. 

– Да что ж такое, сюрприз за сюрпризом. Может, проверим?

 

Алла посмотрела по сторонам, заострила взгляд на многочисленных далеких огнях на берегу, чуть поморщилась, ответила:

– Без крайней необходимости я в эту воду не нырну. Там грязно, а я люблю чистый пятидесятиметровый бассейн с прозрачной водой. Или хотя бы Красное море. Так о каком сюрпризе ты упомянул, Дмитрий? Не о плавании.

– Не о плавании. Ты говоришь, что я фигура заметная. Но фигура твоего папочки, так сказать, еще более заметная, верхняя палата парламента – это даже не госраздумье. Но к этому человеку, дорогая Алла, ты не имеешь никакого отношения. 

 

Она посмотрела, промолчала. Он продолжил:

– Алла, говорю открыто, ты очень мне нравишься. И, честно говоря, мне нет никакого дела, кто ты в реальности. Недвижимость, родственники в правительстве, хоть в Кремле или Белом доме, я не про избушку. Деньги и карьеру я с личной жизнью перемешивать не хочу. Мне одиноко, есть причины. Но я хочу знать истину. Кто ты? 

 

Она пожала плечами, взяла в руки фужер, только что поданный официантом, немного помолчав, спросила:

– Дима, у тебя все в жизни было чисто? В личной. Ты святой?

– А при чем здесь я?.. 

– Я благодарна этому человеку хотя бы за то, что он не оставил меня на улице и без средств. Наоборот, помог во всем. Пусть даже таким способом. Я же говорила.

– Неужели этот старый прохвост настолько может замазать следы, что и захочешь – не найдешь?

– Признайся, ты ведь и не сильно искать старался. Уверена, обратишься к кому надо, тебе мою подноготную из-под земли достанут. 

 – Да бог бы с ней, с подноготной. А как же его суженая? 

– Она меня знать не желает. Я ее тоже. Мужа она простила, что разумно с ее стороны, ну а я для них скорее нет, чем есть. Но все в порядке. 

– Да, жизнь есть жизнь. Мы все не без греха. Отец-то хоть каким-то образом с тобой видится?

– Нет, я не хочу. Зачем смотреть на человека и томить себя мыслями, что, вообще-то, это твой отец. Не хочу.

 

Напряжение ушло, вернулся морской бриз и легкий шепот всплесков воды за бортом.

 

– Скучаете по детям? – спросила Алла.

– Конечно, – признался Дмитрий Аркадьевич. – Отобрать их у матери для меня бы труда не составило, так, немного денег, особенно после того, что она натворила. Но рвать их самих при этом я не смог. Вот теперь сам рвусь на части. 

– Поверь, это не самая худшая ситуация.

– Понимаю, – пожал плечами бизнесмен.

– Жаль.

– Что?

– Жаль, когда все так выходит. Ладно, не лучшая тема для такого прекрасного вечера.

– Согласен, извини.

 

Настроение Аллы почему-то резко ухудшилось, нескрываемая грусть появилась на лице.

– Что с тобой?

– Ничего. Дима, я устала. Мы можем вернуться на берег? Хочу спать. 

– Можем. Но, может, сначала все-таки поужинаем? Там на кухне уже все приготовлено. Обещаю после сразу к берегу и провожу до отеля.

– Да, конечно, я и забыла об ужине. С удовольствием! – она заставила себя улыбаться.

 

Люди взрослые, отношения развивались быстро, чуть ли не стремительно. Уже на следующий день они снова вместе ужинали, через день завтракали, естественно, что Алла мягко отклонила осторожное предложение не расставаться вечером, тем более, если утром встречаться вновь. Дмитрий Аркадьевич ломал голову, как быть дальше. Скоро прекрасная пора короткого отпуска заканчивается, и вдруг его очаровательная знакомая так и не решится ни на что? Или это к лучшему? Но к какому? Что впереди? Она с ним или?.. Он влюбился как мальчишка? Нет, не как мальчишка, но его к ней слишком сильно тянуло, и ничего Дмитрий Аркадьевич не мог поделать с этой неумолимой тягой. 

 

И вот долгожданный момент наступил. Для каждого свой.

 

В этот вечер Дмитрий снова довез Аллу до отеля и стал, будто школьник, мяться с ноги на ногу. Он не пасовал, размышлял совсем иначе. Как бы не ошибиться. Если она хочет курортного романа, то он прямо сейчас берет ее в свои сильные руки, и пусть она больше ни о чем не беспокоится. Но вдруг она смотрит на него более серьезно? А вот это уже другое, и резкими действиями можно все попортить, ведь он бы и сам к ней присмотрелся поближе и, может быть… время б показало. 

 

Но в эти волнительные для Дмитрия Аркадьевича минуты все и разрешалось.

 

– Дима, ну что ты и правда, как юноша? Не дети ведь уже, – негромко произнесла Алла, и кавалеру ударила в голову кровь. – В отеле напротив есть свободные номера, вполне, кстати, приличные. Сними на свой выбор и сбрось мне на телефон. Я немного прогуляюсь и появлюсь. 

 

У Дмитрия забилось сердце. 

 

– Конечно… так… может, вместе и погуляем?

– Нет, Дима, я люблю гулять одна. А за меня беспокоиться, поверь, нет нужды, – неоднозначно ответила Алла, развернулась и ушла не прощаясь. 

 

Долго Алла Александровна бродила вдоль линии прибоя, вслушиваясь в равномерный шум волн и о чем-то напряженно размышляя. 

 

Внутри нее происходила острая борьба, причина которой никому неизвестна. Возможно достаточно уверенно предположить, что думала Алла о Дмитрии. Конечно, о нем она сейчас и думала. Как лучше поступить, как повести себя с ним, какое решение принять? Мужчина редкий, образно выражаясь, высшей пробы. И что делать с тем, что она с такой легкостью закрутила? Отпуск закончился, пора улетать? Но с чем? Настало время финальной точки, последнего шага.

 

И вот, уверенно развернувшись, она покидает берег, ее стройный высокий силуэт исчезает во тьме, столь уютной для нее, в отличие от ярких огней ночных прибрежных аллей. 

 

Дмитрий Аркадьевич битых два часа слонялся вдоль и поперек неофициально ангажированных апартаментов. За дверьми, в неприметном углу листал журнал телохранитель, которого босс гнал в шею, но тот все равно оставался рядом. Охранник понимал, что дело житейское, встречается шеф с дамочкой среди ночи инкогнито – его право, но вдруг кто-то воспользуется моментом. Такого допустить нельзя, и пока нахрапистый босс будет развлекаться, охрана должна держать ухо востро, чтобы и завтра, и всегда было кому хорошо им за это заплатить. 

 

Дмитрий Аркадьевич приоткрыл дверь.

– Что, неймется тебе?

– Ну… – пожал плечами телохранитель, – сами понимать должны, Дмитрий Аркадьевич, времена-то какие.

– Обычные. Ладно, ступай вниз, найди старшего, вот, дай ему.

– Понял. Можно спросить зачем?

– Попроси сделать так, чтобы ни одна собака о моем здесь присутствии не узнала. Не хватало еще утром выйти, а тут корреспонденты и телекамеры. 

– Все понял, Дмитрий Аркадьевич, – ответил крепкий мужчина в строгом костюме.

– Только попроси, а не приказывай. Понял?

– Конечно, Дмитрий Аркадьевич, очень вежливо попрошу. 

– Щедро попроси, – добавил шеф, прикрывая дверь.

 

А у самого кровь давила на виски, в глазах стояла молодая спортсменка в белых бриджах и топике, в лучах утреннего солнца, так спокойно и уверенно смотрящая на него, даже сквозь него. А после вечером она совершенно иная, в вечерних туалетах с ненавязчиво подчеркнутой грацией. А под элегантным бордовым платьем скрывалось нечто. Нет, не о том иногда подумывал Дмитрий Аркадьевич, хотя он нормален, значит, небезгрешен. Его поражало непреодолимое воображение – воздушность и хорошо замаскированная сила этой светловолосой леди настолько велики, что с необычайной легкостью из-под платья может мелькнуть ее изящная ножка и за долю секунды в прах разнести любую голову. И сфера ее прицела закольцовывалась всеми тремястами шестьюдесятью градусами. 

 

– Ну и фантазии! – сам себе поразился бизнесмен, присев в кресло, держа в руках фужер красного вина. 

 

Раздался приятный перезвон, Дмитрий Аркадьевич почему-то вздрогнул, будто за дверью не восхитительная женщина, о которой он так мечтает, а отряд головорезов, приготовившихся к штурму. Внутреннее напряжение резко возросло, бизнесмен списал его на обычное волнение перед романтическим свиданием. Он уже и позабыл, что это такое.

 

Открыл приветливо дверь и замер. 

 

Алла стояла перед ним. И не Алла. Он опять не узнавал ее, только зрительно определял. Такую женщину ему еще видеть не приходилось. На первый взгляд никаких значимых изменений, разве что переоделась и плотно уложила пышные волосы, туго скрепила их заколками. То же прекрасное лицо, но черты иные – бывший афганец хорошо ощущал дыхание неизвестности и мягкой поступью крадущуюся опасность. Ее взгляд – ледяной и спокойный, безжизненный взгляд. 

 

Он слегка ударил себя ладонью по лбу, извинился, подумав, что спятил.

– Алла, проходи, со мной, наверное, не все в порядке, выпил. 

 

Она не ответила и вошла, будто влилась, остановилась к нему спиной, когда он прикрывал дверь, не удосужившись посмотреть в сторону бдительного телохранителя. Хм, очень бдительного.

 

«А что, собственно говоря, со мной? – шли сумбурным потоком его мысли. – Я волнуюсь, нечего скрывать. Но что с ней? Стоит как каменная, словно из мрамора, холодного и острого, бездушного, но не мертвого. Да черт побери, идиот ты ненормальный! Она ж тем более переживает!»

 

Он убавил общий свет, и ее контуры в облегающем платье приняли более отчетливые формы, так его сейчас манившие и еще сильнее почему-то отталкивающие, будто миллионами мелких электрических иголочек отстреливающие. Легкие отблески украшений и золотых заколок в волосах резвились в приглушенных бликах интерьера. 

 

Дмитрий Аркадьевич приблизился, смотрел ей в глаза. Она заговорила первой, ее тихий голос с доминирующим тембром металла резанул слух.

 

– Я заставила себя ждать. Простите.

– Алла, что с тобой? – Дмитрий теперь уже не скрывал смущения.  

 

Она отреагировала лишь едва заметным движением краешков губ.

 

– Проходи, прошу. Выпьем?

 

Она не возражала, а его сердце уже отбивало ударный ритм. Глаз они друг с друга не спускали. Никогда еще Дмитрий Аркадьевич не чувствовал себя настолько обескураженным – действительно нелепая картина. Он, молодой крепкий мужчина, широк в плечах, широки скулы, мускулист, частично расстегнутая на груди белая рубашка, в руках фужер красного вина, в глазах огонь… но не тот огонь, скорее искры созерцания и странного предчувствия, но не предвкушения. И она. Изящная и неповторимая, странным образом напряженная, сконцентрирован каждый мускул ее безупречного тела, больше похожая в эти минуты на пантеру, сила которой надежно укрыта ее внешней грациозной элегантностью. 

 

«И позицию ведь заняла идеальную», – словно кто-то говорил ему, а он гнал прочь идиотские мысли. Какая к лешему позиция? На ней легкое платье и сумочка в руках, которую она только что осторожно пристроила на полке. Ее руки пусты. Он почему-то вспомнил, как переводится «карате»: кара? – пусто, тэ – рука. Не то, спортивное, которым он увлекался в молодости, а мечтал об окинавском, когда крестьянин перед лицом вооруженного до зубов самурая имел лишь несколько секунд, дабы выжить со своим «кара-тэ». И часто выживал.

 

Только к чему все это? Сейчас же всего лишь свидание. Но душа отбивала одно: «Это не свидание, и вот-вот наступит развязка». Кто она? Кто за ней? Опять бандиты? А она приманка и ловушка, которая вот так неожиданно захлопнулась. Сейчас сюда ворвутся или?.. Он стоит спиной к стене, дьявольская пантера напротив, смотрит и молчит. 

 

Теперь у него и капли сомнения не оставалось.

 

– Дима…

 

Он не узнавал ее тона с негромким трехмерным раскатом. Интуитивно сделав шаг назад, желая почувствовать стену – единственно надежный заслон, – он чуть не раздавил фужер в руке. 

 

– Что, Алла?.. – его голос так же изменился, преобразовался до неузнаваемости. И наступало чувство удивительного спокойствия. Давно забытое чувство, холодное и отрешенное, как тогда, много лет назад, но в памяти сейчас будто вчера, перед боем в ущелье, буквально в последнюю минуту, когда даже животный страх трусливо покидал и поглощала мертвая отрешенность бывалого солдата с нашивкою «СА».

 

Он зыркнул исподлобья:

– Ну и?..

 

Внезапно охватила мысль, а не вспомнить ли былое – всего лишь пара шагов и низкий столик между ними, между жизнью и… секунда… руки помнят. А ее шейка под изящным колье не сказать что детская, но и не бычья, а он ведь под Кандагаром и бычьи воротил на раз. 

 

Тренированное тело налилось, пальцы готовы разжаться, бокал с вином уже тянулся к полу. Он внутренне приготовился к броску, но вдруг замер и оставил эту мысль. Понял: она легко все прочитала и сместилась в сторону. Как же грамотно она сместилась – теперь на его пути стулья с высокими спинками, пока он будет их преодолевать, она что угодно с ним сделает. И обязательно сделает, сомнений не осталось. И опять ее стеклянные глаза уже расплывались в его напряженном воображении.

 

Бизнесмен зыркнул, теперь его взгляд предательски обнаруживал поражение, злобное, ненавистное самому себе признание в полной собственной беспомощности. 

 

Ее левая рука дотянулась до уложенных волос – он еще раз убедился, что она левша, – осторожно извлекла увесистую заколку, строгость укладки стала чуть нарушенной. Пульсирующая тишина продолжала воцаряться между ними. 

 

– Я понял, – сердито, но обреченно признался Дмитрий Аркадьевич. 

 

А еще он признался сам себе без слов, что не смог бы ее убить. И не потому что он рыцарь, нет, он не рыцарь, убить – это не означает избить или унизить. Убить можно кого угодно, если убивают тебя. Но она чертовски чарующе прекрасна! Или же вконец одурели мужики!

 

– Я все понял, – повторил он злобно, залпом выпивая вино. – Ну?.. Давай, что медлишь? Или в бокал уже успела яда подмешать? Какой фокус ты еще мне уготовила?

 

Но нечто неожиданно странное промелькнуло в ее взгляде, болезненно отчаянное и саму себя обезоруживающее. Промелькнуло и исчезло.

 

А еще через миг увесистая заколка для женских волос с пронзительным звоном вонзилась в рамку картины, как раз на уровне бычьей шеи бизнесмена, в сантиметре от нее. 

 

Дмитрию Аркадьевичу стоило сил, чтоб не пошевелиться, но глаза выдавали, что он поражен. 

 

Ничуть не опасаясь, она проследовала мимо и вышла на лоджию, предназначенную для максимального комфорта обитателей, но никак не для гладиаторских боев. Обескураженный бизнесмен проследовал за ней. Она стояла возле каменных перил, светлые волосы пришли в легкое движение на ласкающем ветру. Он понимал, как сенсорно великолепно она ощущает его приближение спиной и как некомфортно находиться под столь жутким сканом. Встал рядом. 

 

– Кто? – сухо спросил.

 

Она молчала, смотрела в прибрежную ночь и множество огней. Поэтичный пейзаж, и… хм, самое время для поэзии.

 

– Понятно. Что дальше?

 

Он станет задавать вопросы, а она ничего ему не объяснит, продолжит лишь смотреть и молчать. Но это молчание больше любых слов и признаний, столь странных признаний… и может быть, даже в любви. Он потрясающий мужчина! Разве устоит перед ним женщина? Почему же должна устоять она?

 

Не добившись хоть чего-то вразумительного, бизнесмен, махнув рукой, ушел обратно. Остановился возле картины, присмотрелся к влажному пятнышку вокруг острия вонзившейся заколки. Это яд. Яд, способный микрокаплей умертвить слона. Дмитрий вытер проступивший пот со лба, возникло желание выпить не вина, лучше водки и ведро.

 

Тепло за его спиной, через мгновение сбоку рядом, и рука. Ее изящная рука извлекла заколку. Он хотел придержать, но железные пальчики резко сдавили ему запястье, сустав немного вышел – очень больно, но ему и не такое терпимо, хотя все же зубы проскрежетали. 

 

– Прости.

 

Он чуть не рухнул на месте. Это «прости» прозвучало от его Аллы, той вчерашней, позавчерашней, а не от этой дьяволицы. И нечто схожее мелькнуло в этом «прости» с тем обреченным взглядом за секунду до смертоносного броска золотой заколки для волос. 

 

Он, не ответив, отошел в сторону, достал коньяк, налил полфужера, даме не предложил, выпил сам. Посмотрел и уверенно признался:

– Я хочу обладать тобой. Как угодно. Хоть на час, хоть за жизнь. 

– …

– Или я так плох, в женихи не гожусь? 

 

В ее глазах появилась теплота, ушло на задний план ледяное стекло. 

 

– Дима, – наконец заговорила Алла, прежняя Алла, – я завтра улетаю.

– Позавтракаем?

– Нет.

– Ты сейчас уйдешь?

– А ты хочешь умереть?

– Да мне плевать! – неосознанно выпалил Дмитрий Аркадьевич, и в его словах не звучало пафоса, скорее странное отчаяние. 

– И на паспорт?

 

Он смутился и не понял.

 

– Там фотография твоих детей. И боль в твоих глазах. В их тоже. 

– Какая ты у нас сердобольная!

– Нет. Я просто среди них. 

– Что?..

– Меня не видно. Но мне хорошо известна их боль. 

 

Он попросил ее остаться. Она смотрела на него, и в ее глазах, словно на мерцающем экране, вновь менялись краски жизни, в обратном направлении ко тьме. Тепло исчезало, взгляд снова леденел и стекленел. Алла удалялась.

 

 «И попрощаться не желает, и спиной не боится повернуться», – подумал Дмитрий Аркадьевич, борясь со страстным порывом ее остановить. Часть разума трубила: «Ну уж нет, пусть выметается отсюда!», другая напротив не спешила расставаться, ей мало оказалось впечатлений.

 

«Ого, ну и чутьё! Хм, а если я попробую ее настигнуть?»

 

Едва бизнесмен успел замыслить неладное, как вдруг она замерла на месте – мороз пробежал у него по спине, – пауза, и она исчезает, так и не обернувшись, оставляя приоткрытою дверь.

 

Теперь бизнесмен налил коньяк до краев, обессиленный плюхнулся на диван. 

 

– И где ж тебя взрастили, девочка? На какой планете, неужели на Земле?

 

Он залпом опрокинул граммов двести, может, триста. 

 

Вскоре немного полегчало. 

 

Очнётся и охранник, долгое время уютно дремавший на полу в неприметном уголке. Поднимется как пьяный, напуганный войдет в раскрытую дверь. Облегченно выдохнет, увидев сидевшего в растерянности шефа с практически пустой бутылкой коньяка в руках.

 

– Простите, Дмитрий Аркадьевич… – разводил руками телохранитель, голос потерян, взгляд неподдельно изумленный. – Увольняйте, я согласен. Даже не заметил, как она – раз и вот, – он провел рукой по шее. – Здесь коснулась, и я отъехал. Увольте меня, Дмитрий Аркадьевич. Такое непростительно.

– Витя, вызови мне такси, пожалуйста, – трезвым голосом попросил Дмитрий Аркадьевич, – не надо мою машину, такси и к черному входу. 

– Дмитрий Аркадьевич, но…

– Ступай, Витя. Все в порядке. Живем. 

 

 

Менее суток спустя рейс Сочи – Москва с гражданкой далекой страны Завьяловой А. А. на борту совершит посадку в столичном аэропорту. А уже утром следующего дня гражданка РФ Жданова К. А. вылетит в страну еще более отдаленную и теплую, отдыхать и восполнять потери суровой юности.